В. Колобова, Московским хореографическим училищем имени Л.М. Лавровского, а также камерным хором Московской консерватории представили собственную переосмысленную версию новеллы Проспера Мериме, ставшей основой для знаменитой оперы Жоржа Бизе "Кармен". Среди создателей спектакля - лауреаты премии Золотая маска, архитектурных и музыкальных конкурсов.

Специально для Культуры Москвы в коротком документальном фильме они рассказали о работе над постановкой, показывающей историю всепоглощающей страсти и мучительной любви дона Хосе к блистательной Кармен с нового ракурса. Для меня Кармен это в первую очередь ярость, которая стоит за всеми вещами, и Кармен в этом смысле не женщина, а принцип.

Когда я писала музыку к балету, я была в своей стихии, потому что мне нравится исследовать ярость - я пишу книгу ярости для Челябинской государственной филармонии. Это тоже своеобразная книга ярости, но перенесенная на сюжет, связанный с Кармен. Я не говорю о конкретном сюжете, потому что в этом балете его нет - по крайней мере, в привычном смысле. Но здесь есть нечто главное - Кармен в ее символическо-сублимированной форме, в абсолюте, рассказывает композитор Настасья Хрущева.

Классика языком современного танца. По словам Антона Гетьмана, директора театра Новая опера, идея пришла к нему довольно давно, когда Балет Москва только стал частью театра. В поисках новых тем и форм он обратился к "Кармен". Затем были обсуждения с хореографом Татьяной Багановой, которая позднее занялась постановкой.

По ее признанию, самой концептуально главной темой для нее оказалась тема среды: "Хосе был помещен в среду Кармен, где не было абсолютно ничего его. Хосе в ней не выжить - это изначально предрешено". О ярко выраженных мужском и женском началах в спектакле, а также о необходимости их объединения для создания определенной алхимии, трансмутации говорит и Настасья Хрущева: "Но они все равно остаются мужским и женским, и для меня это цель музыки в целом, поэтому я с удовольствием применяла это и здесь".

И в костюмах, и в постановке Татьяны мы видим мужское и женское, доведенное до предела, символически приподнятое. В предложенной версии композитор сознательно не ориентируется на оперу Бизе и отстраняется от испанского, хотя в костюмах и некоторых мизансценах есть очевидные аллюзии, как есть и нечто общее между испанским и русским культурными кодами. Но музыка действительно переходит на более глубокий уровень, который не выражается конкретными параметрами.

Примечательно, что композиции писали в процессе создания спектакля, и они становились проводником, катализатором дальнейшей сборки постановки. Шаг за шагом, мысль за мыслью выстраивалась лестница, впоследствии закрутившаяся в "Кармен в моей голове". Глубинная работа с архетипами.

Художник по костюмам Галя Солодовникова подчеркивает значимость сонастройки ее творчества с архитектурной сценографией Ларисы Ломакиной: "Это геометрическая структура, внутри которой должны жить персонажи. Соответственно, есть среда - она формируется не только архитектурой, но также музыкой, движением и костюмами. Населяем среду персонажами. Да, это в какой-то мере история противостояния двух гендеров - мы здесь работаем с архетипами, поэтому специально пытались уйти от бытового костюма".

Хосе военный, оттого ему присуща геометричность, строгость, выверенность линий, некоторая ригидность образа (чего не скажешь о потрясающей пластике артиста, в микродеталях показывающего малейшие изменения лица и дрожь на кончиках пальцев). Кармен подвижная стихия, специально заключенная в платье-карандаш, будто еле сдерживающее ее страсть.

Репетиционные примерки, выбор и переделывание образцов, отслеживание кроя в движении - колоссальная работа. Костюмы получились с виду не самые удобные для танца, но очень узнаваемые. И благодаря тому, что мы можем себя идентифицировать, это перестает быть просто абстрактным балетом, становится чем-то, что больше попадает в нас, добавляет Галя Солодовникова.

А кто сказал, что должен быть Бизе? Антон Гетьман вспоминает, что в какой-то момент было решено отказаться от либретто и не привлекать драматурга к созданию постановки. Новое переосмысление идеи произошло тогда, когда Лариса Ломакина придумала пространство. Создать новый балетный спектакль, тем более на такую тему, довольно сложно, потому что у всех авторов должна быть какая-то общая основа, база, от чего можно отталкиваться, фантазировать. И база вдруг появилась, когда возник первый эскиз, что называется, в карандаше - идея бесконечного пространства, бесконечного движения, лестниц вверх, которые на самом деле ведут вниз, и лестниц вниз, по которым можно подняться наверх, рассказывает директор театра Новая опера.

Лариса Ломакина признается, что ей всегда хотелось сделать балет не просто плоскостью, на которой танцуют, а неким объемно-пространственным элементом, где задействовано практически все. Среди источников вдохновения - Рикардо Бофилл с комплексом La Muralla Roja и Мауриц Эшер с бесконечными лестницами. Бесконечность отражает непостижимое, борьбу между мужчиной и женщиной, их характерами и эмоциями.

Тот самый безвыходный лабиринт в голове, знакомая мыслемешалка, гоняющая по кругу заезженные пластинки и не имеющая шанса остановиться, кроме как окончательно и бесповоротно сломавшись. Цвет настроения - ярость.

Процесс создания спектакля шел во всех отношениях синхронно: Татьяна Баганова наговаривала темы Настасье Хрущевой, та облекала их в музыку. Из такого нетривиального подхода родились и упорство Кармен, и ее неистовство, возникла Кармен в депрессии и тоске, Кармен тревожная и торжествующая. Музыка здесь дышит, поет, шепчет и кричит навзрыд.

Возможно, ярость для меня здесь не совсем в прямом психологическом смысле, а скорее в платоновском. Платон говорил о трех составляющих души: разумной, вожделеющей и яростной. На мой взгляд, в музыке яростная самая главная, поясняет Настасья Хрущева, ставя целью взорвать банальность всего того, что можно назвать музыкальной пылью.

Как подчеркивают создатели спектакля, очень важно не увидеть сюжет, который всем знаком, а ощутить то состояние, которое транслируется в зал. Кармен это вирус, она никуда не уходит, она все время возвращается, цитирует Антон Гетьман Татьяну Баганову.