Задолженность перед банками растет с каждым годом. При этом увеличивается доля тех, кто имеет больше трех кредитов. Почему так происходит? И что с этим делать? Об этом «Комсомолка» поговорила с Елизаветой Даниловой, директором департамента финансовой стабильности, членом совета директоров Центробанка.

«В КРИЗИС ВСЕ МЕНЯЕТСЯ»

— Раньше мы гордились тем, что, в отличие от США, у нас низкая закредитованность населения. Многие до сих пор предпочитают жить на свои. Так ли это сейчас?

— В целом долговая нагрузка россиян выглядит приемлемой. Но это смотря как считать. Если мы отнесем общий долг к доходам всего населения (включая зарплаты, пенсии, пособия и другие доходы), то получится, что всего 11% от них россияне направляют на платежи по кредитам. Согласитесь, немного. Но это усредненная цифра. Всего у банков и МФО 50 млн заемщиков — почти 60% трудоспособного населения РФ. И основная группа, которую мы все время держим в голове, — это люди, у которых одновременно три кредита или больше. Их можно отнести к активным пользователям кредитами. И вот здесь можно говорить о высоком риске закредитованности. Тем более что доля таких заемщиков растет. На них приходится половина всей задолженности

— А как вы определяете этот рискованный предел? Ведь кредитов может быть много, но это, например, будут три кредитные карты, которые использует вся семья заемщика, а он гасит их в течение льготного периода и не платит ни копейки процентов банкам...

— Здесь нас выручает показатель долговой нагрузки (сокращенно ПДН). Он имеет понятную интерпретацию — доля доходов, которую человек тратит на обслуживание кредитов и займов. Если больше 50%, то это уже повышенные риски. А у нас ситуация в необеспеченном кредитовании (потребительские кредиты. — Ред.) два года назад была такая, что 36% кредитов банки выдавали людям, которые больше 80% доходов тратили на обслуживание долгов. То есть, конечно, есть такие люди, которым удается эффективно пользоваться льготным периодом и не платить проценты, но их меньшинство.

— Как такое может быть? На что люди живут в таком случае?

— Объяснений несколько. Во-первых, возможно, потому что они не могут подтвердить свои доходы. Допустим, получают часть зарплаты в конверте. Во-вторых, это лишь один из супругов. И у семьи есть еще зарплата второго супруга. На нее и живут. А показатель долговой нагрузки мы рассчитываем на каждого конкретного человека.

— Почему не на семью? Бюджет же в большинстве случаев общий...

— Мы считаем, что индивидуальный подход более консервативный и к тому же более справедливый: он способствует тому, что кредит на себя скорее возьмет тот супруг, который больше зарабатывает. И, к сожалению, статистика по разводам у нас в стране не самая оптимистичная, что тоже говорит в пользу расчета долговой нагрузки на индивидуальной основе. При этом мы разрешаем банкам использовать целый ряд подходов для оценки дохода заемщика: от справки из налоговой до собственных моделей банков.

В целом нужно учитывать, что наиболее жесткие ограничения установлены лишь в отношении кредитов с ПДН свыше 80% (не более 5% от выдаваемых кредитов для банков и 10% для МФО). То есть регулирование оказывает влияние на финансовую доступность кредитов для наиболее закредитованных граждан, которым действительно опасно брать новые кредиты.

— Что ЦБ делает, чтобы снизить долю рискованных заемщиков?

— Мы постепенно используем макропруденциальные меры (они ужесточают для банков требования по кредитованию потенциально рискованных заемщиков. — Ред.). В итоге с конца 2022 года доля заемщиков с показателем долговой нагрузки более 80% упала почти втрое — до 13%. Но это лишь в новых выдачах. В общем портфеле банков доля таких заемщиков остается высокой. К примеру, доля клиентов с ПДН более 50% составляет 56%. Она постепенно сокращается, но все еще остается высокой.

«ГЛАВНОЕ — ЧТОБЫ ЧЕЛОВЕК МОГ ЭТУ НАГРУЗКУ ВЫДЕРЖАТЬ»

— Почему Центробанк на это обращает такое внимание? Ведь, по сути, это проблемы отдельных людей. Кто не справился, ЦБ же не виноват?

— Как мы с вами выяснили, россияне уже довольно массово пользуются кредитами. Наша цель — заранее предупредить проблемы уязвимых граждан. В целом сейчас в экономике все неплохо. За прошлый год номинальные зарплаты выросли на 13%. Розничный портфель увеличился на 23%. Это не критично. Но есть нюанс. Когда в экономике все хорошо, есть работа, растут зарплаты, то люди с высокой долговой нагрузкой с ней справляются. В период кризисов все меняется. Мы это увидели во время пандемии. Тогда было много заявок на кредитные каникулы. И с наибольшими проблемами столкнулись преимущественно люди с высокой долговой нагрузкой и серыми доходами.

— Опять же это проблемы отдельных людей. Как это на экономике в целом отражается?

— Это может быть значимая цифра, которая повлияет и на экономику в целом. Например, во время пандемии банки реструктурировали 6% задолженности. Для них это было ощутимо. Они получили убытки. Мы оказали банкам поддержку, позволив им использовать для покрытия убытков запасы капитала, накопленного благодаря нашим мерам. Плюс мы думаем не только о рисках банков, но и о социальных рисках. Представьте, если человек на пределе возможностей обслуживает кредит и столкнется с тем, что зарплата снизится или он потеряет работу. Он будет в это время тяжело жить. Придется сильно экономить на себе и близких. И представьте, что таких людей — миллионы... В итоге снизится совокупный спрос, пострадают другие отрасли. И это может запустить неприятную цепочку последствий. В экономике все связано. Поэтому мы стараемся снижать и риски банков, и риски граждан.

— Каким образом?

— Для банков мы закрываем риски с помощью макропруденциальных лимитов и надбавок. В пределах лимитов мы разрешаем банкам кредитовать рискованных заемщиков с высокой долговой нагрузкой, но за это банки должны больше денег отложить в собственный капитал. Так работают макропруденциальные надбавки. Если человек потом обратится за кредитными каникулами или попросит реструктурировать долг, тогда у банка будет подушка безопасности на этот случай. В случае кризиса он покроет из нее возможные убытки. Такие меры косвенно приводят к тому, что банки меньше кредитуют граждан с высокой кредитной нагрузкой. Плюс с этого года появилась новая мера. Если у человека ПДН больше 50%, то кредитор должен уведомить его о повышенных рисках. В конце года посмотрим, как практика таких уведомлений влияет на поведение клиентов.

«ЗАМЕДЛЕНИЕ НАЛИЦО — НОВЫЕ ВЫДАЧИ СНИЖАЮТСЯ»

— Высокая ключевая ставка (16% годовых) держится уже больше полугода. Есть ли снижение кредитной активности?

— В ипотеке замедление налицо, особенно на вторичном рынке, где не действуют государственные льготные программы. В прошлом году ипотека выросла на 35%. Сейчас — лишь 1 — 2% в месяц. В этом году ожидаем прироста общего портфеля на 7 — 12%. И это объяснимо: высокие ставки негативно влияют на рыночную ипотеку, плюс в конце прошлого года были заметно ужесточены условия льготных программ, это сказалось на выдачах в рамках программ господдержки. На них приходилось 70% выдач. После 1 июля этот объем должен снизиться.

— Почему же тогда общий портфель все равно растет?

— Влияют два фактора. Да, новые выдачи снижаются, но они есть. При этом если раньше люди торопились погасить ипотеку как можно скорее, то сейчас они погашают ипотеку гораздо меньше. Потому что у многих заемщиков зафиксирована низкая ставка на длинный срок. Такие клиенты не спешат погашать ипотеку досрочно. Выгоднее размещать свободные деньги на вкладах и накопительных счетах.

— В последние несколько лет ЦБ активно борется с ростом ипотечных долгов. Почему ЦБ это беспокоит?

— Сам рост ипотечного портфеля нас не беспокоит. Нас беспокоит, когда он приводит к росту закредитованности граждан, накоплению рискованных кредитов в портфелях банков и усилению дисбалансов на рынке жилья. Поэтому мы стараемся сохранить сбалансированную структуру. Наши меры привели к тому, что выдачи ипотечных кредитов с первоначальным взносом менее 20% на первичном рынке снизились с 60% до 2%. Выдачи ипотеки заемщикам с показателем долговой нагрузки более 80% за полгода снизились с 45% до 34%. Тем не менее пока не снижается разрыв цен между первичным и вторичным рынком. На 1 апреля 2024 года он достиг 55%, по данным Росстата. До запуска льготных программ он составлял 10%. Кроме того, на ипотечном рынке есть программы банков и застройщиков, которые часто несут риски для граждан. Мы уже разработали ипотечный стандарт. Прописали в нем недопустимость подобных схем при выдаче ипотеки. Надеемся, что он вскоре заработает.

— А потребительские кредиты еще берут? Там же ставки под 30% годовых, если не больше...

— Здесь неожиданная ситуация. Несмотря на регуляторные ужесточения и высокие ставки, тут наблюдаются высокие темпы роста — по 2% в месяц. Банки считают этот сегмент очень привлекательным. Дают кредитные карты и кредиты наличными. При этом основной прирост идет по картам. И речь не только о тех клиентах, которые успевают погасить долг в течение льготного периода. Мы видим общий рост задолженности. Банки калибруют свои продукты так, чтобы заемщики платили по высоким ставкам, если не успевают погасить долг в течение льготного периода. Кстати, с 1 июля снова начало действовать законодательное ограничение ПСК (ставка по кредиту не может превышать средний уровень ставки более чем на одну треть), и это будет способствовать более низким ставкам для граждан. Будем оценивать, как это отразится на динамике кредитования.

«РАССРОЧКУ ПОРА РЕГУЛИРОВАТЬ»

— Еще одна новая тенденция — идет рост онлайн-покупок. И маркетплейсы стали активно использовать рассрочку. Как ее оцениваете?

— Этот рынок быстро растет. На конец прошлого года услугами рассрочки пользовались 2,2 млн граждан. Сроки там небольшие — до 6 месяцев, а суммы — не более 80 тысяч рублей. Объем рынка составлял около 10 млрд рублей в месяц. В общем объеме рынка это очень мало. Тем не менее мы считаем, что рассрочку пора регулировать. По сути, это продукт, очень близкий к кредитам и займам. Поэтому важно обеспечить защиту граждан. Там есть свои нюансы. При выдаче онлайн-рассрочки маркетплейс часто не идентифицирует клиента. Есть только номер телефона и данные банковской карты. В итоге бывают интересные ситуации — к примеру, дети пользуются интернетом и заказывают себе что-то, не предполагая, что за это придется платить маме и папе. Ведем на эту тему дискуссию с маркетплейсами.

— А что по поводу микрокредитов? Они в свое время наделали много шума. Проценты там были и остаются заоблачные...

— Если смотреть все продукты микрофинансовых организаций, то в целом рынок по-прежнему небольшой, всего 3% от объема необеспеченного кредитования. Правда, рост ускорился в этом году. В первом квартале рост составил 7% — вместо 4% за прошлый год. Поэтому мы там тоже ужесточили макропруденциальные лимиты.

— Микрокредиты — это часто последний этап, когда человек закапывается в долгах...

— Действительно, у банков уровень плохих кредитов — это 8 — 9%. А у МФО — на порядок больше. Нередки цифры в 50 — 60% плохих долгов. Это специфика рынка, что заемщик либо заплатит, либо не заплатит с вероятностью примерно одна вторая. Получается, что те, кто платят по микрокредитам, компенсируют убытки тех, кто не платит. И это отражает повышенные риски.

— Ваш прогноз. Если сейчас у нас каждый второй взрослый имеет задолженность перед банками, то будет ли когда-нибудь такое, что у нас 100% населения станут заемщиками?

— Маловероятно. Всегда в экономике есть люди, которые только сберегают и не используют кредиты. На самом деле мы уже сопоставимы по уровню закредитованности с другими странами. Другое дело, что у нас разные структуры долга. В развитых странах, как правило, это ипотека. У них низкие ставки, большие суммы и длинные сроки. А у нас в основном необеспеченные кредиты. При этом ничего плохого в кредитных продуктах нет. Они дают возможность улучшить свою жизнь уже сегодня. Купить квартиру, сделать ремонт, приобрести мебель. Но главное — чтобы человек мог эту нагрузку выдержать.

«РИСКИ ПОПАСТЬ В ДОЛГОВУЮ ЯМУ РЕАЛЬНЫ»

— В России очень лояльное законодательство по банкротству физических лиц. Много ли людей этой «услугой» воспользовались?

— По данным Единого федерального реестра сведений о банкротствах с октября 2015 года, начала существования процедуры индивидуального банкротства физлиц, несостоятельными были признаны 1,2 млн граждан. Из них в первом квартале 2024 года — около 90 тысяч. Можно ожидать, что в этом году таких случаев будет около 400 тысяч. То есть, 1% от общего числа заемщиков. Но говорить о каком-то резком росте не приходится. По процедуре банкротства все-таки достаточно жесткие требования. Самое главное — что у человека не должно быть никакого имущества. То есть, он действительно находится в тяжелой жизненной ситуации. Банкротство — это крайняя мера. В этом случае человека освобождают от долга, чтобы он продолжал жить спокойно. Это социально значимо.

— Но этим же некоторые заемщики пользуются в корыстных целях? Специально набирают кредитов, не отдают их, а потом объявляют себя банкротами...

— Здесь мы исходим из баланса интересов заемщиков и банков. Доля необслуживаемых свыше 90 дней кредитов находится на минимальных значениях: по ипотеке — около 0,6 %, по портфелю необеспеченных кредитов — 7,7%. А ограничения после объявления банкротом у человека появляются очень серьезные. Например, он пять лет не сможет брать новые кредиты. Да и потом будет сталкиваться с проблемами. Банки будут смотреть на него настороженно, и если и одобрять кредиты — то по высоким ставкам. Поэтому мы всегда говорим: важно предотвратить проблему до того, как она назрела. Желательно даже до момента получения кредита.

— Какой совет можете дать потенциальным заемщикам?

— Не стоит переоценивать свои возможности. Лучше подождать какое-то время, выплатить все старые долги. И взять кредит, когда ситуация с финансами станет лучше. Для ориентира можно смотреть на показатель долговой нагрузки. Если планируете отдавать за кредит больше 50%, подумайте, стоит ли его брать в принципе. Представьте, сейчас средний срок выдачи ипотеки — 26 лет. У нас есть расчеты, сколько людям будет лет, когда они погасят жилищный кредит. Сейчас у бОльшей части заемщиков срок полного погашения приходится на пенсионный возраст.

— Какие выводы из этой статистики можно сделать?

— Если человек на длительный срок берет кредит, он должен иметь финансовую подушку безопасности. За эти годы может случиться очень многое — и хорошее (рождение детишек), и плохое (можно лишиться работы). На эти периоды желательно иметь какие-то финансовые накопления. Не стоит полагаться на потенциальные доходы в будущем. Будет прекрасно, если завтра они будут еще больше. Но сегодня надо исходить из того, что есть, и тщательно взвешивать риски. Желание иметь собственное комфортное жилье понятно, но риски попасть в долговую яму реальны, мы это видим по числу банкротств.

Евгений Беляков, Комсомольская правда (https://www.kp.ru/daily/27608/4959561/)