Добрый день! Сегодня мы приняли решение сохранить ключевую ставку на уровне 7,50% годовых.

В последнее время произошли важные изменения. С одной стороны, заметно ухудшились условия внешней торговли — снизились цены на российскую нефть. С другой — ситуация в экономике складывается лучше октябрьского прогноза. Продолжается сдвиг в структуре спроса: потребление остается сдержанным, частные инвестиции замедляются, но растут бюджетные расходы. При этом проинфляционные риски в целом увеличились. Поэтому в текущем году вероятность повышения ставки превышает вероятность ее снижения. Целесообразность изменения ставки будет определяться развитием ситуации.

Остановлюсь подробнее на аргументах, лежащих в основе сегодняшнего решения.

Инфляционная динамика остается умеренной.

На этот момент у нас еще нет полных данных об инфляции за январь, но недельные данные показывают, что в январе текущие темпы роста цен, вероятно, повысились до максимальных с апреля прошлого года уровней (если не учитывать периоды индексации регулируемых тарифов). Ускорение происходит в первую очередь за счет волатильных компонентов, таких как плодоовощная продукция. Но одновременно вклад в ускорение вносят и более устойчивые компоненты, например цены на услуги.

В целом темпы роста в устойчивых компонентах инфляции, по нашим оценкам, пока умеренные. Это во многом связано со сдержанным потребительским спросом. Расходы населения на крупные покупки — недвижимость, автомобили, ремонт и зарубежные поездки — сократились из-за изменения предложения и высокой неопределенности. Эти средства у части населения перетекли в сбережения, склонность к формированию которых сейчас высока. Вместе с тем в последнее время появляются признаки улучшения потребительских настроений.

Усилению потребительской активности могут способствовать сохраняющиеся на повышенном уровне инфляционные ожидания. Ценовые ожидания предприятий также остаются заметно выше многолетних средних уровней. Инфляционные ожидания, заложенные в доходности ОФЗ, также превышают цель по инфляции.

Несмотря на постепенное повышение текущих темпов роста цен, в ближайшие месяцы произойдет значительное падение показателя годовой инфляции из-за эффекта базы. Как мы уже говорили, в весенние месяцы он с большой вероятностью опустится с сегодняшних 11,8% даже ниже 4%. Но это будет отражать лишь выход из расчета годовой инфляции высоких значений на пике взлета цен в марте — апреле прошлого года, а не текущую инфляционную картину.

Структурная перестройка экономики, завершение переноса возросших издержек бизнеса в потребительские цены, а также сохранение внешнеторговых ограничений продолжат влиять на рост цен в этом году. Наша денежно-кредитная политика принимает это во внимание. Она направлена на то, чтобы с учетом масштаба воздействия этих факторов на экономику стабилизировать инфляцию на нашей цели вблизи 4% в 2024 году.   

В экономике продолжаются существенные структурные изменения.

Мы улучшили прогноз по динамике ВВП на этот год. Это связано как с пересмотром вверх оценок прошлых периодов, так и с более значительными бюджетными расходами, чем учитывалось в нашем октябрьском прогнозе.

Структурные изменения в экономике проявляются в устойчивом росте выпуска в одних секторах и его сокращении в других. К первым можно отнести, например, отдельные отрасли промышленности и строительство, которые наращивают объемы. Быстро развивается транспортная инфраструктура, где государственные вложения играют все более важную роль. В то же время инвестиционные проекты частного сектора могут откладываться или сокращаться из-за недоступности необходимого оборудования или неуверенности в будущем спросе. В целом вклад бюджетных расходов в динамику совокупного спроса возрастает.

Важным индикатором структурных изменений в экономике является рынок труда. Безработица достигла минимального уровня. Усиливается нехватка сотрудников в сельском хозяйстве и строительстве. В региональном разрезе нехватка персонала сильнее проявляется на Урале и в Сибири, где ускорился рост промышленного производства, а также на Дальнем Востоке — там создается новая логистическая и торговая инфраструктура.

Структурные изменения неизбежно приводят к повышению издержек во многих секторах. Подробный тематический материал об этом включен в сводный февральский доклад наших территориальных главных управлений «Региональная экономика». Но постепенно давление на цены со стороны издержек будет уменьшаться. Мы уже наблюдаем улучшение ситуации с логистикой — в частности, при перевозке импортных товаров из дальневосточных портов в европейскую часть страны.

В целом можно подытожить, что экономика активно адаптируется к происходящим изменениям. Мы оцениваем снижение ВВП за 2022 год в 2,5%. На текущий год наш прогноз по динамике ВВП — от минус 1 до плюс 1 процента.

Теперь о внешних условиях.

Риски глобальной рецессии снизились. Улучшению настроений на мировых рынках способствовали три фактора. Первый — открытие экономики Китая после снятия ковидных ограничений. Второй — это то, что центральные банки развитых стран, которые прилагают существенные усилия для снижения инфляции, близки к пику повышения своих ставок. Третий — снижение цен на рынках энергетических ресурсов, прежде всего в Европе. Все это благоприятно сказывается на экономиках развивающихся стран, в том числе ключевых торговых партнеров России. Однако позитивное влияние этого фактора на Россию будет сдерживаться санкциями.

В сравнении с прошлым прогнозом мы уточнили влияние санкций на нефть. Подстройка российского нефтяного сектора в декабре — январе происходила за счет снижения цен, а не сокращения объемов. Сегодня Правительство объявило о добровольном сокращении добычи Россией на 500 тыс. баррелей в сутки с марта. Мы будем следить за влиянием этого решения на динамику цен нефти. Тем не менее по сравнению с октябрем наш прогноз по ценам на нефть на 2023 год понижен. По-прежнему в таблице с прогнозом мы указываем прогнозную цену нефти марки Urals, но при составлении прогноза теперь более детально учитываем, что после ввода ограничений экспортные цены российской нефти сильно различаются в зависимости от марки нефти и пункта ее отгрузки. Соответственно, фактически складывающаяся средняя экспортная цена российской нефти и ее прогноз могут значимо отличаться от котировок марки Urals. Что касается оценки последствий эмбарго на нефтепродукты, то оно вступило в силу только несколько дней назад и его эффекты еще предстоит уточнить.

Мы пересмотрели прогноз платежного баланса на этот год. Прогноз экспорта понижен, а импорта, наоборот, повышен с учетом фактических трендов последних месяцев. В результате прогноз профицита счета текущих операций на 2023 год уменьшен до 66 млрд долларов США. Для прогноза инфляции это проинфляционный сдвиг со стороны внешних условий.

Денежно-кредитные условия оставались в целом нейтральными, при этом отдельные индикаторы менялись разнонаправленно.

С декабрьского заседания кривая ОФЗ сдвинулась вверх на 10–50 базисных пунктов с дополнительным увеличением ее наклона. На доходности продолжают влиять повышенная экономическая неопределенность наряду со значительным объемом предложения госбумаг на первичном рынке.

На рынке кредитования ситуация не изменилась. Портфель кредитов компаниям продолжает расти двузначными темпами. Частично этот рост связан со структурными изменениями, в том числе с замещением недоступных заимствований на западных рынках.

Депозитный рынок стабилен. Ускоренный рост средств на счетах физических лиц в декабре мы связываем не с дальнейшим ростом склонности к сбережению, а с возросшим объемом поступлений бюджетных средств.

В конце прошлого года на счета компаний из бюджета поступили значительные суммы. В начале текущего года эта тенденция продолжилась. И бюджетные потоки повлияют на совокупный спрос независимо от того, на что они используются. Даже когда средства направляются на инвестиционные проекты или на государственные закупки, значительная доля из них в конечном счете поступает работникам, занятым на этих проектах и производствах, в форме зарплат. Скорость, с которой влияние бюджетных потоков далее отразится на динамике цен, будет зависеть от того, в какие сроки они перерастут в потребление.

Годовой прирост денежной массы в декабре — январе продолжал нарастать. Основная причина — увеличение государственных расходов в конце прошлого года, а также смещение части платежей по госзакупкам на начало текущего года. Это более раннее исполнение расходов усиливает влияние бюджетной политики на совокупный спрос в первой половине года. Итоговое влияние на инфляцию будет зависеть от динамики других составляющих совокупного спроса. Но при прочих равных сохранение неизменной траектории инфляции при большем спросе со стороны государства, большем вкладе бюджета в прирост денежной массы оставляет несколько меньше пространства для роста кредита экономике.

Перейду к рискам, которые могут привести к отклонению инфляции от базового прогноза. По нашей оценке, их баланс еще больше сместился в сторону проинфляционных.

Кроме более выраженного влияния бюджетной политики, о котором я уже упомянула, следует отметить три риска. Во-первых, быстрое раскручивание потребления в условиях повышенных инфляционных ожиданий, в случае если факторы, которые сдерживают потребительскую активность, ослабнут. Во-вторых, все большая нехватка рабочих рук и отставание роста производительности труда от роста заработных плат. И наконец, по-прежнему остаются риски дополнительного ужесточения санкционных ограничений.

И в заключение — о наших будущих решениях.

Несмотря на отмеченное раньше усиление проинфляционных факторов, наш прогноз по инфляции на текущий год остается на уровне 5–7%. Отмечу, что для этого может понадобиться более высокая траектория ключевой ставки, чем предполагалось в октябре. В нашем обновленном прогнозе на этот и следующий год диапазоны для средней ключевой ставки повышены на половину процентного пункта, до 7,0–9,0% годовых на 2023 год и 6,5–7,5% годовых на 2024 год. Это не исключает возможности снижения ставки в этом году, но его вероятность и масштаб уменьшились. И напротив, возросла вероятность того, что может понадобиться некоторое повышение ставки, чтобы в 2024 году инфляция соответствовала цели вблизи 4%.

Спасибо за внимание!

Сессия вопросов и ответов

ВОПРОС (агентство «Интерфакс»):

Насколько значим, по вашему мнению, проинфляционный эффект со стороны бюджетного фактора? Стало ли для вас сюрпризом исполнение бюджета в январе, особенно в части роста расходов? И насколько этот фактор повлиял на ваше решение вернуть в заявление достаточно жесткий сигнал и предусмотреть возможность повышения ставки?

Второй вопрос не совсем по теме ДКП. Сейчас обсуждается вариант обязать компании выпускать замещающие облигации вместо евробондов. Как вы считаете, стоит ли предусмотреть эту обязанность, чтобы компании были обязаны это делать, или все же эта мера должна носить рекомендательный характер? И традиционно: какие варианты сегодня были на столе?

Э.С. НАБИУЛЛИНА:

Что касается проинфляционного эффекта со стороны бюджета, государственный спрос поддерживает совокупный спрос, и эффект дополнительных расходов, которые были профинансированы в 2022 году, а также ускоренного исполнения госзаказа, что мы видим в расходах за январь, эффект от этого может быть значимый, но итоговая реакция нашей денежно-кредитной политики на этот фактор зависит от общей картины совокупного спроса, не только от части государственного спроса, хотя его роль, доля растет.

Если государственный спрос временно замещает сдержанный частный спрос, что мы видим сейчас, то эффект на совокупный спрос может быть нейтральным. Если же происходит переход к устойчивому, более значительному структурному дефициту бюджета, если будет это происходить, то пространство для расширения частного спроса, роста кредита экономики сокращается.

На данный момент мы исходим из объявленных решений Правительства по постепенной консолидации бюджета. Объявленные решения Правительства отражаются в бюджетной росписи. Кстати, она публикуется на портале «Электронный бюджет».

Что касается размера дефицита бюджета, то многое зависит от того, как будет складываться макроэкономическая ситуация, и, конечно, дополнительный дефицит увеличивает вклад государственного спроса в совокупный спрос, поэтому влияет на инфляцию.

Кроме влияния, о чем я вначале сказала, динамики бюджетных расходов, затем динамики дефицита бюджета, влияние также оказывает распределение во времени этих расходов. Если они концентрируются в определенные месяцы, определенные кварталы, то в этот период это может создавать большее инфляционное давление, может отражаться и на повышении инфляционных ожиданий, иметь потом вторичные эффекты. Поэтому мы должны это учитывать.

Также хотела бы обратить внимание на следующее, что на инфляцию влияет не время выделения средств из бюджета, а когда они доходят до конечных потребителей, идут в потребление, когда они используются для покупки товаров и услуг. Здесь тоже могут быть лаги, и есть лаги, особенно при авансировании госзакупок, мы это видим.

Но здесь нужно говорить, что это не отложенный эффект, а это скорее эффект, растянутый во времени. И, конечно, фактор бюджетной политики — значимый фактор в определении картины инфляции, и мы будем смотреть за тем, как развивается эта ситуация, и, соответственно, учитывать это при проведении денежно-кредитной политики, которая, еще раз повторю, направлена на то, чтобы вернуть инфляцию к цели в 2024 году.

Второй вопрос про замещающие облигации.

Сейчас, действительно, это рекомендация. Но в вопросе замещающих облигаций мы нацелены на то, чтобы безусловно защищались права российских держателей облигаций, и поэтому считаем необходимым переходить от рекомендаций к правилам и чтобы, как правило, это была обязанность выпускать замещающие облигации. Но, конечно, ситуация может быть сложнее, в разных ситуациях могут быть разные последствия, и, наверное, нужно оставить возможность для такого исключения, но при обоснованном рассмотрении необходимости такого исключения в рамках межправительственной комиссии — такая наша позиция.

Что касается тех вариантов, которые мы рассматривали: снижение ставки сегодня не рассматривалось, звучали предложения по повышению ставки, но тем не менее консенсус сложился по поводу сохранения ставки и некоторому ужесточению сигнала, детально мы вариант повышения ставки не рассматривали.

ВОПРОС (агентство «ТАСС»):

У меня также два вопроса. Сохраняет ли ЦБ прогноз нейтральной ставки, который составляет 5–6%?

И второй вопрос: поскольку вы ожидаете некоего провала инфляции в весенние месяцы, какие инфляционные пики внутри года нас могут ожидать?

Э.С. НАБИУЛЛИНА:

Что касается прогноза нейтральной ставки, в принципе при устойчивом повышении структурного дефицита бюджета может происходить и повышение уровня нейтральной ставки. Это как некоторое общее замечание. Но в целом мы рассматриваем природу нейтральной ставки, когда ежегодно готовим Основные направления денежно-кредитной политики, летом. В этом году также будем это рассматривать, и в том числе рассматривать, есть ли необходимость обновлять наши оценки. Но обновление оценок необязательно означает изменение нашего представления о нейтральной ставке, так что мы к этому вопросу вернемся летом.

Что касается инфляционной динамики: снижение весной годовой инфляции, подчеркну, годовой инфляции ниже 4%, связано чисто с эффектом базы. Потом этот эффект базы выйдет (из расчета. — Ред.), поэтому надо смотреть скорее на текущую инфляционную динамику и на прогнозы инфляционных факторов, что мы и делаем.

По поводу возможных пиков я попрошу Алексея Борисовича прокомментировать.

А.Б. ЗАБОТКИН:

Как вы знаете, по месяцам мы инфляцию стараемся не предсказывать, но с точки зрения общей картины, действительно, динамика годовой инфляции в течение этого года будет очень сильно определяться выходящими из расчета месяцами прошлого года.

У нас были очень высокие месячные значения в марте — апреле (2022 года. — Ред.), и когда они выйдут из расчета, соответственно, произойдет очень быстрое снижение показателя годовой инфляции, скорее всего, ниже 4%. Мы это увидим в апреле — мае.

Но дальше из расчета начнут выходить очень низкие значения месячных темпов роста цен, которые наблюдались в июне, июле, августе и практически до конца прошлого года. По мере того как они будут выходить из расчета, соответственно, показатель годовой инфляции будет нарастать. По итогам года мы ожидаем, что он сложится в диапазоне от 5 до 7%.

ВОПРОС (агентство «РИА Новости»):

Есть ли у вас уже оценки, когда ВВП в этом году, в каком квартале может перейти уже в положительную плоскость? И все-таки есть у вас вероятность того, что он будет по итогам года положительным, перевешивать то, что он будет минус 1?

И второй вопрос про резервы. ЦБ, мы знаем, перестал публиковать детально данные по резервам. Какова вероятность и когда вы можете вернуться опять к публикации данных, и по структуре, и будут ли изменены какие-то сроки публикации?

Э.С. НАБИУЛЛИНА:

Что касается динамики ВВП, то поквартальная динамика — квартал к кварталу, — она уже была положительная в III и IV кварталах.

Если говорить о годовых показателях, то, на наш взгляд, в положительную область ВВП перейдет в середине этого года. Что касается в целом оценки ВВП по этому году, мы даем симметричный диапазон от минус 1 до плюс 1%.

И что касается публикации данных о резервах, мы сейчас эту тему обсуждаем. Сроки пока назвать не могу.

ВОПРОС (портал «Абакан.ру»):

Банк России не так давно заявил, что рост реальных зарплат провоцирует рост инфляции. Получается, мегарегулятор против улучшения качества жизни населения? Будем жить бедно, покупать будем мало — и цены расти не будут, а значит, инфляция будет низкая, к чему все и стремятся.

Э.С. НАБИУЛЛИНА:

Нет, это совсем не так. Совсем не так. Наоборот, мы за то, чтобы был устойчивый рост реальных зарплат. Но устойчивое повышение реальных заработных плат возможно только при росте производительности труда, иначе рост зарплат будет съедаться инфляцией.

И на что мы обращаем внимание, это то, что когда производительность труда отстает от роста зарплат, такой рост реальных зарплат не может быть устойчивым. Доход работника может устойчиво возрастать, только если он сопровождается увеличением производимых товаров, которые производит работник, иначе все будет съедаться инфляцией, и в конечном счете произойдет падение реального дохода работника, потому что товаров просто будет производиться меньше. Вот тогда люди точно станут беднее, чем сейчас.

ВОПРОС (РБК):

Первый вопрос связан с инициативой Правительства об уплате взносов в бюджет единовременно из тех доходов, что у нас бизнес получил в 2022 году. Участвует ли Банк России в обсуждении этой инициативы, поддерживает, не поддерживает ее? По вашему мнению, выполнение этой инициативы могло бы снизить риски роста дефицита бюджета и вообще как-то повлиять на инфляцию?

И второй вопрос касается докапитализации банков. В прошлом году на 2023 год Банк России прогнозировал, что для докапитализации понадобится в районе 700 млрд рублей. Была ли учтена в этой цифре докапитализация ВТБ в размере 500 млрд рублей и если не была учтена, то какой новый прогноз по докапитализации на этот год?

Э.С. НАБИУЛЛИНА:

Что касается возможных добровольных взносов компаний в бюджет — это налоговая политика, мы в данном случае в ее обсуждении не участвуем. Если такое решение будет принято, мы учтем это в денежно-кредитной политике.

Что касается докапитализации банков. Первое. Мы отдельные банки не комментируем, но в нашем прогнозе, в нашей оценке потенциальной потребности в докапитализации мы учитывали все крупные банки уж точно, практически все банки.

Но сейчас оценки потребности в докапитализации могут быть снижены. У нас конкретных оценок не было, но в целом мы оцениваем ситуацию в банковской сфере, что вот такая потребность может быть ниже, чем те оценки, которые были ранее.

ВОПРОС (газета «КоммерсантЪ»):

Вопрос относительно безработицы. ЦБ не делает отдельных прогнозов по ситуации на рынке труда, тем не менее кажется довольно очевидным, что сейчас безработица падает быстрее, чем ранее предполагалось, и бóльшими темпами.

Считаете ли вы, что есть какой-то уровень безработицы, при котором эффекты от низкой безработицы, по сути отрицательные, в отдельных регионах будут мультиплицироваться, которые будут опасны? Что у нас происходит с занятостью в отличие от безработицы? И не собираетесь ли вы делать какие-то отдельные комментарии именно по состоянию рынка труда, поскольку в вашем пресс-релизе вы специально акцентируете внимание именно на этих обстоятельствах?

Э.С. НАБИУЛЛИНА:

Да, действительно, ситуация на рынке труда — это важный индикатор того, что происходит в экономике, и в том числе структурных изменений, и влияет на нашу оценку проинфляционных или дезинфляционных рисков. Мы видим, что безработица опустилась на исторически минимальный уровень. Будет ли она дальше опускаться, пока непонятно, потому что всегда существует какая-то величина структурной безработицы в условиях низкой мобильности.

При этом, даже если безработица не будет опускаться, напряженность на рынке может возрастать и может больше возрастать нехватка в определенных секторах экономики. Это тоже связано со структурной перестройкой экономики: начинает увеличиваться спрос на труд в тех секторах, которые активно растут. И мы, конечно, внимательно за этим следим. Мы подумаем, стоит ли нам как-то более детально давать такие оценки, но это действительно более важный фактор.

Алексей Борисович, есть что дополнить?

А.Б. ЗАБОТКИН:

Уровень занятости растет, и безработица не просто снижается, а находится на исторически низких уровнях, причем речь идет не только об общем показателе безработицы, но и о более широких показателях так называемой неполной занятости, которую Росстат также рассчитывает и на которую мы смотрим в ходе подготовки прогноза и обсуждения решения по ставке.

То, что прозвучало в выступлении Председателя, — в конечном счете если производительность труда будет отставать от роста заработных плат, то товаров будет производиться недостаточно для того, чтобы в полной мере удовлетворить расширяющийся спрос.

И это в конечном счете перерастет в ускорение инфляции, и это тот главный канал, через который рынок труда влияет на ценовую стабильность и на благосостояние людей, потому что если инфляция полностью съедает рост номинальных зарплат, то выгоды от этой высокой занятости население не получает.

ВОПРОС (проект Life and Invest):

Есть фонд от управляющей компании Finex — это фонд на российские активы, и на данный момент фонд не может возобновить свою работу, так как он фактически является недружественным?

Есть ли вообще какие-то шансы на то, что фонд сможет возобновить работу? Дивиденды, которые фонд получает и которые должны реинвестироваться, на данный момент не могут реинвестироваться. Они поступают на счета типа «С», насколько я понимаю, а по заявлениям управляющей компании, в данном фонде 98% инвесторов из России.

Есть ли какой-то механизм, для того чтобы инвесторы могли, возможно, погасить паи данных фондов или фонд возобновил работу?

И второй вопрос. В январе была новость, что Минфин и ЦБ направили предложение о выкупе облигаций, которые были переведены из иностранного контура в российский, и данный механизм может подразумевать в том числе выкуп с дисконтом у российских инвесторов. Рассматривается ли этот механизм на данный момент и с чем связано такое предложение?

Э.С. НАБИУЛЛИНА:

Что касается возобновления работы фондов, я не буду конкретный фонд комментировать, но в целом, если фонд использует зарубежную инфраструктуру, то для того чтобы возобновить работу, ему нужно решение как зарубежного регулятора, так и российского регулятора.

Наше разрешение он может получить при соблюдении одного из главных условий, что он представит прозрачную надежную систему расчетов, где будет уверенность, что российские инвесторы получают все платежи. Для нас самое важное, чтобы были защищены здесь российские инвесторы.

Что касается возможного выкупа облигаций. Еще в августе Банк России принял решение о полугодовом так называемом карантине в отношении тех ценных бумаг наших эмитентов, учет которых возвращается из иностранной инфраструктуры в российскую инфраструктуру, в целях финансовой стабильности. В конце декабря мы его продлили еще на шесть месяцев, и сохраняются требования об обособленном учете этих бумаг. Что касается выкупа этих облигаций, да, такие идеи выдвигались, но предметного обсуждения сейчас не происходит.

ВОПРОС («Российская газета»):

Вопрос по поводу заявления Минфина о том, что доля евро в течение года будет обнулена в структуре ФНБ. Повлияет ли это как-то на денежно-кредитную политику государства?

Также такой вопрос, может, скорее риторический: в условиях постоянных возможных, скажем так, внешних санкций нет ли смысла сейчас поменять уровень цели по инфляции? Несмотря на то что весной она опустится из-за эффекта базы ниже 4%, может быть, есть смысл повысить таргет по инфляции?

И также я еще хотела задать вопрос по поводу сигнала ЦБ. Риторика регулятора ужесточилась, экономисты уже восприняли сигнал ЦБ как возможное дальнейшее повышение банками ставок по кредитам и депозитам. Как вы можете прокомментировать это?

Э.С. НАБИУЛЛИНА:

Что касается влияния обнуления держания Минфином евро, это никак не влияет на денежно-кредитную политику.

Что касается изменения цели по инфляции, санкции никак не влияют на изменение цели по инфляции. Мы сейчас будем проводить обзор денежно-кредитной политики и будем рассматривать вопрос и цели, но речь не идет о повышении цели. Скорее речь идет о возможном понижении таргета по инфляции, о формате цели и так далее. Мы план такой, по-моему, опубликовали этого обзора, в рамках него будем проводить. И вообще считаем в принципе такие игры с изменением таргета очень опасными. Это действительно как сдвижка ворот во время игры, понимаете?

Мы (постепенно. — Ред.) возвращаемся к цели по инфляции в 4% из-за того, какой период проживает экономика, из-за структурных изменений, но цель по инфляции у нас на данный момент остается неизменной — 4%. И то что весной годовая инфляция может оказаться ниже 4%, еще раз: это эффект базы. Наша цель — не просто коснуться один раз этой планки 4%, а устойчиво поддерживать инфляцию на уровне вблизи 4%. Именно это делает более умеренными ставки по кредитам и удлиняет сами кредиты.

Что касается влияния на ставки по кредитам, конечно, на ставки по кредитам влияет не только ключевая ставка, но и представление рынка о траектории этой ставки. Но, помимо всего прочего, влияют и другие факторы, и в том числе ожидания инфляции на долгосрочную перспективу, если речь идет о долгосрочных кредитах.

Я думаю, банки будут исходить и из рисков конкретных заемщиков, будут это все учитывать при определении своих трансфертных кривых.

ВОПРОС (12 канал, Омская область):

Из неофициальных источников стало известно, что коммерческие банки готовятся к повышению Центробанком ключевой ставки. Сказывается в том числе снижение нефтегазовых доходов на 30% в январе.

В прогнозе же стояло, что в этом году ключевая ставка будет на уровне до 7%. Почему у игроков финансового рынка нет уверенности в решении Центробанка? И на что опираться, кроме как на прогноз Центробанка?

Э.С. НАБИУЛЛИНА:

Во-первых, наш предыдущий прогноз по средней ключевой ставке на этот год был 6,5–8,5%, то есть он был в таком диапазоне.

Мы сейчас уточнили этот прогноз средней ключевой ставки на этот год до 7–9%. Это та информация, которую могут участники рынка использовать.

Но при принятии решений по инвестиционным проектам, по расширению бизнеса и решений граждан по потреблению, по сбережению, конечно, один из ключевых показателей — не столько наша ключевая ставка, сколько ожидания по инфляции, ценовая стабильность.

И поэтому для нас очень важно вернуться к нашей цели для того, чтобы было доверие граждан и бизнеса к ценовой стабильности.

Алексей Борисович, есть что добавить?

А.Б. ЗАБОТКИН:

Буквально коротко некоторое образное представление. Низкая инфляция, цель 4% — это то, куда мы движемся, и то, где мы стараемся удерживать экономику. О процентной ставке в этом контексте можно говорить, если думать об экономике как о корабле, то ставка — это такой штурвал. Штурман прокладывает курс, и рулевой его выдерживает. И, собственно говоря, ориентир этого курса — это и есть прогноз.

Но если случается шторм, меняется прогноз погоды, идет наперерез какое-то другое судно, то курс надо корректировать. И, соответственно, штурвал надо повернуть, и это и есть изменение ставки, но курс тоже уточняется — соответственно, это уточнение прогноза.

ВОПРОС (проект Invest Future):

Первый вопрос касается рынка труда. Очень часто говорится о крепком рынке труда в России. Но Росстат выложил данные, и уровень скрытой безработицы растет.

Хотелось узнать, учитывает ли Банк России при принятии своих решений и моделировании прогнозов эту скрытую безработицу?

И, собственно говоря, является ли этот уровень сейчас действительно высоким? Либо он вызван какими-то факторами, которые на самом деле не влияют на экономику?

И второй вопрос касается рынка нефти. Сейчас довольно остро стоит вопрос с расчетом цены российской нефти — что брать за бенчмарк. Были в прошлом году предложения по разработке новых бенчмарков.

И что учитывает Центральный банк сейчас опять же при прогнозировании? И что следует брать аналитикам, инвесторам и просто гражданам за ориентировочную цену сейчас? Есть ли вообще подходящий показатель для этого?

 

Э.С. НАБИУЛЛИНА:

Что касается рынка труда, скрытую безработицу, мы учитываем разные показатели. Алексей Борисович подробнее скажет.

А.Б. ЗАБОТКИН:

Коротко я этот вопрос уже затронул. Действительно, Росстат публикует, помимо общего показателя безработицы, еще более широкие индикаторы, то, что называется индикаторами неполной занятости. И, наверное, к ним вы относитесь как к скрытой безработице. Росстат их рассчитывает на ежеквартальной основе, на основе более широкого опроса, чем обычную безработицу. Но они, как и основной показатель безработицы, по итогам III квартала опустились на исторические минимумы. То есть, возможно, что не сезонно сглаженные цифры и увеличились, но если мы внесем поправку на сезонность, то видно, что так же, как и основной показатель безработицы, они опускались в III квартале до минимальных значений.

Мы подробно смотрим на эти показатели в ходе обсуждения текущей экономической ситуации. На наш взгляд, они подтверждают мнение о том, что рынок труда находится в состоянии весьма такой насыщенной занятости. И в некоторых отраслях наблюдается то, что мы слышим от наших региональных главков, которые напрямую общаются с бизнесом, что целый ряд отраслей сталкивается все с большим дефицитом работников.

Э.С. НАБИУЛЛИНА:

Что касается расчета цены на нефть, действительно, этот вопрос встал, потому что показатель марки Urals не отражает реальную цену сейчас, по которой экспортируется российская нефть, потому что экспорт через разные порты и по разным направлениям может различаться, и мы видим, насколько эти цены разошлись.

Поэтому мы в рамках нашего прогноза учитываем это, учитываем, анализируем. Но, конечно, остро стоит вопрос о бенчмарке, вы абсолютно правы. И я знаю, что биржа, в том числе Санкт-Петербургская международная торгово-сырьевая биржа, сейчас работает над этим бенчмарком. Мы в дискуссиях участвуем, и этот вопрос, чтобы аналитики могли пользоваться, он, конечно, очень важен.

ВОПРОС (агентство Bloomberg):

Ваши коллеги — экономисты: Олег Вьюгин, Евсей Гурвич, Олег Ицхоки, опубликовали большой доклад про экономику России и охарактеризовали нынешнюю ситуацию в России как атипичный кризис.

Если говорить просто, в одной фразе, то экономику спасли рекордно высокие доходы бюджета от энергетического экспорта, который сработал как эффект мобилизации сверхдоходов.

Но, по их мнению, по мере того как доходы будут сокращаться, экономика столкнется с обычным набором, который характеризует стандартный экономический кризис, — это инвестиционный голод, хронический бюджетный дефицит, девальвация, сжатие спроса.

Они считают, что уже в этом году это начнется. Вы согласны со своими коллегами или нет? Есть вот такой риск? Это первый вопрос.

Второй про Euroclear. Европейские расчетные банки сейчас получают с этих замороженных российских денег достаточно большие проценты, которые пока не распределяют никуда. 821 млн долларов они получили процентов от российских денег, которые там застряли. Россия пытается вернуть эти деньги? И будет ли претендовать на эти проценты?

И третий маленький вопрос. Вы уже прокомментировали, что будете следить за ситуацией по поводу сокращения добычи. Советовалось с вами Правительство при принятии решения и вообще какие риски, к каким экономическим последствиям может привести этот шаг?

Э.С. НАБИУЛЛИНА:

Что касается оценки ситуации и перспектив, во-первых, на мой взгляд, помимо фактора, о котором вы сказали (о повышении экспортных цен для российских товаров), не малую роль, а очень большую роль в устойчивости российской экономики сыграла быстрая адаптируемость экономики и многих рыночных субъектов. Именно они, например, смогли найти новые логистические маршруты, новых производителей. Мы видим, как достаточно быстро, быстрее наших ожиданий, восстанавливается импорт. Поэтому это все отражалось на устойчивости российской экономики. Именно работа на рыночной основе этих предприятий была значительным фактором вот такой адаптации экономики.

Что касается разных вопросов, связанных с динамикой инвестиций, с бюджетной политикой, — да, действительно, у нас сейчас происходит увеличение роли государственных инвестиций, но я исхожу из того, что Правительство, мы знаем, работает над мерами для того, чтобы повысить мотивацию к частным инвестициям.

Безусловно, это зависит от понимания бизнесом перспектив спроса и в целом от оценки определенности, неопределенности ситуации, но это очень важно, чтобы были частные инвестиции.

Мы со своей стороны делаем все для того, чтобы финансовый рынок был в том числе одним из источников для частных инвестиций.

Что касается бюджетного дефицита, мы видим политику Правительства, которая направлена на постепенную консолидацию бюджета, и исходим из этого.

Поэтому на 2023 год каких-то таких серьезных негативных последствий, изменений мы не видим.

Что касается ситуации с Euroclear, с замороженными активами, мы по всем направлениям работаем с тем, чтобы защитить и права инвесторов, и собственные права на активы, и ведем подготовительную работу по этому поводу.

Что касается вопроса снижения добычи и принятия решения Правительством. Нет, Правительство самостоятельно принимало решение, это его компетенция.

Экономические последствия мы будем продолжать оценивать. Да, может быть, какое-то влияние на цены, на объемы, на экспорт, но это потребует времени для оценки. Мы, скорее всего, это сделаем к следующему опорному раунду в апреле месяце.

ВОПРОС (издание Fomag.ru):

Первый вопрос про банковский сектор, потому что аналитики и многочисленные эксперты, все в один голос очень оптимистично оценивают перспективы отечественного банковского сектора в этом году, причем в целом по всем игрокам практически. Действительно ли там так все хорошо? Либо просто недостаток информации есть некий в связи с недостатком раскрытия отчетности?

Второй вопрос про юаневые облигации отечественных эмитентов. Будет ли этот рынок дальше развиваться? И какие-то инструменты будут ли появляться? Либо это просто некоторое временное явление?

Э.С. НАБИУЛЛИНА:

Что касается ситуации в банковском секторе, действительно, банковский сектор столкнулся с серьезными вызовами, но сохранил свою устойчивость. И не только сохранил свою устойчивость, но не произошло кредитного сжатия, происходил дальнейший рост кредитов.

Во многом это было благодаря тому, что в предыдущие годы были накоплены запасы капитала, буферы так называемые. Мы дали регуляторные послабления. Но мы постепенно из этих регуляторных послаблений выходим и практически из многих серьезных послаблений вышли, может быть, кроме дополнительных надбавок к нормативам капитала, так называемых макропруденциальных надбавок. Мы по ним дали рассрочку на пять лет, но это абсолютно естественно, потому что вот такие надбавки позволяют в хорошие годы накапливать эти буферы капитала. В кризис они съедаются, а потом они постепенно накапливаются. Это не касается самых базовых нормативов капитала.

Что касается недостатка информации, мы понимаем, что надо раскрывать информацию, и мы договорились, что мы с I квартала начнем ее раскрывать. Там некоторые вещи будут агрегированы в этой отчетности, но по финансовому состоянию там все будет видно.

Что касается юаневых облигаций российских инвесторов — да, этот рынок развивается. Я не думаю, что это случайно, интерес к такого рода инструментам растет. Какая дальше будет динамика, будем смотреть, но не думаю, что это какие-то там случайные временные вбросы. Наверное, все-таки юаневые инструменты будут занимать какую-то долю на нашем рынке.

ВОПРОС (газета «Аргументы и факты», Орел):

У меня такой вопрос: в соотношении с какой валютой сейчас правильнее будет определять позицию рубля? Привычно, что мы делаем это в сравнении с долларом и евро, но, может быть, теперь уже правильнее сравнивать рубль с другой валютой, например с юанем?

Э.С. НАБИУЛЛИНА:

Если говорить широко о позиции рубля, то это его покупательная способность. И не столько способность, сколько долларов и евро купить, а сколько товаров и услуг купить на рубли.

И лучше это сравнивать с вашей потребительской корзиной. И поэтому мы работаем над ценовой стабильностью, чтобы покупательная способность нашей национальной валюты не уменьшалась, она не обесценивалась.

И мы видим, кстати, что для использования разных валют в международных расчетах предпочтения отдаются валютам не только по признаку широкой распространенности, но и тем валютам, у которых есть история низкой инфляции, которые не обесцениваются. И это тоже очень важно.

Что касается внешнеторговой деятельности, то, наверное, позицию рубля нужно оценивать в корзине тех валют, в которых ведется торговля соответствующим образом.

ВОПРОС (газета «Ведомости»):

Как вы прокомментируете сообщение ряда СМИ о том, что Правительство оказывало давление на Центральный банк, склоняя его к более оптимистичным прогнозам и к тому, чтобы он дал рынку сигнал о готовности смягчать ДКП уже в 2023 году?

Э.С. НАБИУЛЛИНА:

Мы свою денежно-кредитную политику проводим независимо, независимо принимаем решения о ключевой ставке. И только так, на мой взгляд, можно удержать контроль над инфляцией, и Правительство прекрасно понимает значимость ценовой стабильности для экономического развития.

Конечно, мы с Правительством взаимодействуем по широкому кругу вопросов и обмениваемся нашим видением ситуации, нашими прогнозными оценками.

Мы в своей политике учитываем политику Правительства, прежде всего бюджетную политику. И я знаю, что и Правительство в своей политике и в бюджетной политике учитывает нашу денежно-кредитную политику.

ВОПРОС (канал «Россия 24»):

Хотелось бы спросить о перспективах использования криптовалют в национальных расчетах. Вроде бы Центробанк всегда очень аккуратно относился к идее криптовалют, но сейчас появилась новость о том, что Россия и Иран могут сделать такой стейблкоин, привязанный к золоту. Я так понимаю, что для этого понадобится изменение законодательной базы. О каких временных отрезках мы говорим? Когда действительно можем увидеть использование криптовалют в национальных расчетах? И какие вы видите плюсы и минусы для экономики?

Э.С. НАБИУЛЛИНА:

Мы позицию здесь не меняли. Мы отрицательно относимся к использованию криптовалюты на национальном рынке, во внутренних расчетах. Если нашим субъектам экономической деятельности может быть удобно пользоваться криптовалютой во внешних расчетах, это мы готовы допустить.

Что касается разных стейблкоинов и возможности применения их в двусторонних расчетах с разными странами, этот вопрос требует очень глубокой проработки. И конечно, такие вопросы далеки еще от конкретных предложений.

ВОПРОС (проект Profinansy):

Вопрос по поводу цифрового рубля, о сроках его внедрения. Когда население уже может начать пользоваться своими цифровыми кошельками?

Э.С. НАБИУЛЛИНА:

Мы сейчас находимся на стадии пилотирования цифрового рубля. У нас больше десятка банков в нем активно участвуют в тестовом режиме. Мы собираемся в этом году уже перейти и к возможности пилотирования на реальных операциях, на реальных клиентах. Для этого должны быть приняты изменения в законодательстве. Эти изменения подготовлены нами, сейчас обсуждаются, и мы надеемся на то, что они в ближайшее время будут рассмотрены Думой с тем, чтобы перейти уже к пилотированию в реальной жизни рубля и затем его поэтапному распространению. Но оно будет абсолютно поэтапным, постепенным.

ВОПРОС (канал «НТВ»):

За счет чего в этом году может случиться рост ВВП, учитывая, что эффект от нефтяных санкций еще не до конца ясен?

И второй вопрос. Были сообщения, что в России могут разрешить открытие филиалов иностранных банков. Как вы оцениваете эту идею? И на какой стадии сейчас дискуссия?

Э.С. НАБИУЛЛИНА:

Алексей Борисович, на первый вопрос.

А.Б. ЗАБОТКИН:

Вы абсолютно правы, масштабы влияния санкций на нефтяной сектор еще предстоит в полной мере оценить и понаблюдать. И с этим отчасти связана и ширина диапазона прогноза на этот год — минус 1, плюс 1%.

Но, как Эльвира Сахипзадовна уже сказала, последовательный рост, то есть от квартала к кварталу, мы видим в экономике уже и по итогам III квартала, и по итогам IV квартала (2022 года. — Ред.). И рост, который связан отчасти с восстановлением, отчасти с адаптацией, он продлится в течение этого года. Соответственно, будет рост IV квартала этого года к IV кварталу 2022 года. А какой будет результат по году в целом, это будет зависеть от конкретного сочетания факторов.

Э.С. НАБИУЛЛИНА:

Что касается разрешения открытия филиалов иностранных банков здесь, мы в принципе положительно относимся к этой идее. Но прежде всего филиалы, которые будут осуществлять операции по расчетам, по проведению платежей без привлечения депозитов населения. И сейчас обсуждается такой законопроект.

ВОПРОС (Frank Media):

Первый прецедент, что называется, ответных мер от застройщиков на ограничения ЦБ на кредиты с околонулевой ставкой, он произошел. Появился кешбэк от застройщиков. В принципе схема та же самая: квартира стоит дороже, люди берут ипотеку, чтобы ее купить. Как вы будете реагировать на такого рода схемы? И может быть, применять какие-то меры к банкам-кредиторам? Расскажите, пожалуйста.

Еще один вопрос. В конце 2022 года кредитные бюро отчитались о том, что доля одобрения заявок на потребкредиты и ипотеку снизились. Опять же как вы оцениваете этот тренд? Может быть, это проблемно и критично? Или, наоборот, вы поддерживаете, что банки разборчиво относятся к своим клиентам?

И последний вопрос. Сейчас обсуждается возврат Сбербанком части кризисного суборда. Рассчитывает ли ЦБ, что эти деньги вернутся в банковскую систему, может быть, будут направлены на поддержку каких-то других госбанков?

Э.С. НАБИУЛЛИНА:

Что касается разных схем застройщиков, вы абсолютно правы, появились новые схемы по кешбэкам. Пока они единичные. Но мы здесь готовы принимать меры регулирования так же, как и по ипотеке от застройщика, видим риски. Но в принципе хотела бы сказать, что нас, конечно, очень беспокоит то, что такие схемы множатся. Одна схема закрывается, появляется другая. И конечно, можно действовать мерами регулирования, как мы и собираемся действовать, но, если эти схемы будут множиться, мы будем настаивать на том, чтобы в законодательство были внесены изменения, по которым средства населения через проекты с долевым участием были бы только по стандартным схемам, описанным в законодательстве, без отклонений, потому что эти способы обхода через эти схемы — это в конечном счете риски для заемщика.

Еще раз: если такие схемы сейчас будут появляться, множиться, мы будем выходить с этой инициативой, будем очень настойчиво проводить, чтобы только по стандартным схемам.

Что касается вопроса о кредитах, разборчивости банка.

Первое, что я хотела бы сказать, еще раз повторить: у нас кредитного сжатия не произошло. Да, у нас был провал кредитования в весенние месяцы прошлого года, потом кредитование достаточно активно стало восстанавливаться.

Корпоративное кредитование даже было выше, чем в 2021, — 14%, хотя там есть доля замещения кредитов, которые выпадают вместо внешних заимствований.

Ипотека тоже после серьезного снижения дала по году цифру 20% роста — это очень большая цифра, и в последние месяцы она восстановила те темпы роста ипотечных кредитов, которые были в среднем в 2021–2022 годах, это достаточно быстро.

И нас как раз очень беспокоит качество этих кредитов. Мы смотрим за качеством этих кредитов и видим, что и в потребительском необеспеченном кредитовании, которое слабее восстановилось, но нас как раз и беспокоили раньше высокие темпы роста, в потребительском кредитовании растет доля кредитов уже закредитованным заемщикам.

И что мы видим по ипотечному кредитованию, там тоже есть некоторые сдвиги. Например, на первичном рынке доля кредитов заемщикам с первоначальным взносом меньше 20% уже достигла 69%, а первоначальный взнос — это показатель надежности заемщика и так далее.

Поэтому мы здесь будем очень аккуратно смотреть и при необходимости принимать меры макропруденциального регулирования, они у нас есть, для того чтобы соответствующее качество кредитов обеспечивалось. Иначе это может закончиться проблемами заемщиков, социальными проблемами. Поэтому здесь нужен, конечно, и он у нас осуществляется, этот мониторинг, и мы готовы сразу задействовать макропруденциальные меры.

Возврат субординированного кредита — речь идет, скорее всего, о кредите Правительства. Это должно быть его решением. Конечно, нам бы хотелось, чтобы возвращалось в виде капитала в банковскую систему и укрепления капитальной базы банков. Мы, конечно, всегда в этом заинтересованы.

ВОПРОС (онлайн-портал БелПресса, Белгород):

Банк России в течение 2022 года отмечал переход потребителей к сберегающей модели поведения. Каков вклад этого фактора оказался в снижении рисков проинфляционных?

И второй момент. Не влечет ли усиление этой тенденции дополнительные риски схлопывания спроса в отдельных отраслях или сегментах экономики?

Э.С. НАБИУЛЛИНА:

Сберегательная модель поведения действительно ведет при прочих равных к сокращению потребительского спроса. Это один из важных факторов, который сдерживал темп роста цен во второй половине прошлого года, когда темп роста цен действительно был достаточно низким.

Но сейчас мы видим уже признаки оживления потребительской активности, особенно в январе — начале февраля, опережающие индикаторы показывают рост потребительской активности. И мы в базовом прогнозе исходим из того, что норма сбережения будет постепенно снижаться в течение этого года.

Хотела бы оговориться здесь, что любые предпосылки по поведению людей: склонность к сбережению и потребительский спрос — они несут повышенную неопределенность, и тренды могут быстро разворачиваться, если говорить об инфляции, особенно в условиях повышенных инфляционных ожиданий.

Да, хотя сейчас поведение потребителей остается крайне осторожным и это способно сглаживать проинфляционные риски по другим каналам, о которых мы говорили, но мы должны внимательно следить, потому что тренды могут развернуться.

ВОПРОС (агентство URA.RU):

С прошлого заседания Центрального банка по ставке в декабре рубль ослабел к доллару примерно на 13%.

Скажите, пожалуйста, как это сказывается на инфляции и будет ли Банк России реагировать в том случае, если рубль продолжит падать теми же темпами? Люди, видя эту ситуацию, начинают испытывать желание купить валюту, может быть, не доллар, а валюты дружественных стран. Дайте, пожалуйста, совет, какое решение принять?

Э.С. НАБИУЛЛИНА:

Что касается динамики курса, конечно, он влияет на инфляцию. Укрепление курса — это дезинфляционный фактор, ослабление курса — проинфляционный фактор. Это происходит с лагом во времени. Ослабление курса, которое было в прошлом году, уже в значительной мере отразилось в ценах, может быть, не все, будет еще отражаться, лаг, по нашей оценке, где-то полгода.

Мы учитываем динамику курса при принятии решения по ключевой ставке, но это не единственный фактор. Если, например, динамика курса несет проинфляционные риски, могут быть другие факторы, дезинфляционные, их баланс, их сила может быть больше, и в этом отношении это не будет фактором для повышения ставки, то есть мы учитываем всю комбинацию рисков, всю комбинацию факторов.

Что касается, в какой валюте хранить свои сбережения, мы делаем все для того, чтобы было выгодно хранить в рублях, чтобы рублевые сбережения не обесценивались.

Алексей Борисович.

А.Б. ЗАБОТКИН:

Очень важный посыл, что обменный курс — очень важная переменная, но она влияет на решение по денежно-кредитной политике ровно в той мере, в которой она влияет на инфляционные ожидания. Соответственно, если мы посмотрим, например, на последний замер инфляционных ожиданий населения в январе, который получен, там инфляционные ожидания снизились к декабрю, а в декабре снизились чуть-чуть к ноябрю.

Они остаются повышенными, и, наверное, ослабление курса, которое случилось в декабре, несколько помешало их более быстрому снижению. Но надо признать, что реакцию инфляционных ожиданий на то движение курса, которое случилось в декабре, сложно назвать сколько-нибудь избыточной.

ВОПРОС (проект Law and Finance):

Есть ли какие-то новости по поводу разморозки иностранных активов? Вы упомянули, что ведется подготовительная работа. Есть ли какие-то детали, потому что условно месячный срок 7 января уже прошел, но ни официального отказа, ни положительного результата пока нет? Прокомментируйте, пожалуйста.

Э.С. НАБИУЛЛИНА:

Работа действительно ведется. Было решение иностранных регуляторов о возможности такой разблокировки. Подавляющее большинство инвесторов успели подать соответствующие заявления в установленные сроки, но ответов пока нет. И, конечно, мы заинтересованы в том, чтобы эта проблема решилась.

ВОПРОС (медиакорпорация Китая CGTN-Русский):

Первый вопрос в связи с санкциями. Есть риск снижения валютного притока в Россию, и если это случится, то как это может повлиять на наши банковские системы, в частности на инфляцию?

Второй вопрос. Достаточно ли у нас юаневых резервов, чтобы стабилизировать финансовую систему?

И в продолжение вопроса о цифровом рубле. Известно, что у Китая довольно успешный опыт с цифровым юанем. Может быть, вы ведете какие-то переговоры или как-то взаимодействуете и, может быть, используете их опыт в том числе?

Э.С. НАБИУЛЛИНА:

Что касается влияния санкций, мы рассматриваем через платежный баланс. Это влияет на экспорт, импорт, соответственно, текущий счет, и это влияет на курс, на инфляцию, упрощая цепочку. И, конечно, решение, в том числе по эмбарго на нефть, нефтепродукты. Мы все это учитываем в наших прогнозах. Но влияет не только динамика экспорта, но и динамика импорта. Мы видим, что импорт достаточно быстро восстановился, и это совокупное влияние всех этих факторов привело к тому, что мы снизили оценку положительного сальдо текущего счета на этот год, но при этом оно остается значимо положительным. Это тоже будем учитывать в динамике курса.

Что касается юаней, их достаточности, мы сейчас осуществляем продажу юаней в рамках бюджетного правила, никаких других операций с юанями мы не проводим. На наш взгляд, объема достаточно именно для тех операций, которые происходят в рамках бюджетного правила.

Что касается цифровой валюты, мы действительно очень внимательно изучаем и опыт Китая по введению цифрового юаня. Коллеги очень быстро движутся, и, конечно, мы это принимаем во внимание и опыт других стран тоже изучаем. В перспективе, конечно, возможно обсуждение с разными странами вопроса по проведению расчетов в цифровом виде на двусторонней основе. И цифровые валюты центральных банков дают такую возможность.

ВОПРОС (агентство Reuters):

Как сократилась доля юаня в ЗВР с начала продаж валюты? Когда будете покупать? В этом году возможны покупки?

Э.С. НАБИУЛЛИНА:

Еще раз повторю в продолжение предыдущего вопроса: мы осуществляем продажи юаней по поручению Минфина в рамках бюджетного правила. С того момента, когда мы начали продавать юани, мы продали их в эквиваленте на сумму около 84,3 млрд рублей. Мы эти данные публикуем с задержкой на один день. Их можно посмотреть у нас в табличке «Факторы формирования ликвидности». Все эти операции абсолютно прозрачны, других операций мы не осуществляем.

Когда мы начнем покупать юани, это зависит от того, как будут формироваться базовые нефтегазовые доходы Минфина. В рамках бюджетного правила, если доходы в год будут оцениваться на уровне больше 8 трлн рублей, то мы точно так же, как агент по бюджетному правилу, начнем покупать юани. Произойдет ли это в этом году, это зависит от развития ситуации на рынке и прежде всего с точки зрения нефтегазовых доходов.

ВОПРОС (финансовый блогер Ксения Падерина):

Есть ли какие-то новости по поводу законопроекта о самозапрете на кредиты? Есть Указание Банка России, по которому человек может обратиться в банк и поставить запрет, но, как говорят мои подписчики, к сожалению, это пока не работает, и поэтому нужен какой-то централизованный закон, который бы помог людям поставить этот самозапрет.

Второй вопрос вытекает из первого. Что Банк России еще планирует предпринять для того, чтобы защищать людей от финансовых мошенников?

Э.С. НАБИУЛЛИНА:

Мы, естественно, поддерживаем и продвигаем эту идею о самозапрете на предоставление кредитов, онлайн-кредитов прежде всего, и на установление/снятие лимитов по переводам, потому что очень часто это одна из распространенных форм мошенничества, когда за людей берут кредиты и переводят с их счетов средства на другие счета.

Мы дали как Центральный банк указание банкам для того, чтобы они были обязаны предоставлять своим клиентам такую услугу по онлайн-кредитованию, по онлайн-переводам на установление запретов, самозапретов и лимитов. Некоторые банки это уже сделали, но некоторым требуется техническая проработка, и по нашим требованиям они должны эти работы завершить до 1 июля.

Но, на наш взгляд, закон все равно нужен, потому что вне сферы нашего регулирования остается получение кредитов, переводов, которые осуществляются через офисы. Это тоже возможно, чтобы покрыть все возможные способы мошенничества. Это действительно не единственный способ борьбы с мошенничеством. В качестве примера приведу меру, которую мы тоже считаем необходимым вводить. Это двухдневное охлаждение на переводы. То есть когда перевод осуществляется на счета злоумышленников, которые находятся в базе Банка России, а мы данные из этой базы даем банкам. Если этот злоумышленник находится в этой базе и от человека поступает задание перевести средства на этот счет, чтобы был двухдневный период охлаждения и банк обязан был клиента предупредить. Если он его не предупредил, провел операцию, он должен возместить клиенту деньги. Мы такую идею тоже поддерживаем. Есть и другие способы, и другие механизмы, и борьба с мошенничеством остается одним из приоритетов на финансовом рынке.

ВОПРОС (агентство «Интерфакс»):

В начале этого года АСВ получило право открывать счета типа «С», и банки до середины января должны были это сделать. Можете рассказать, для каких целей АСВ получило новое полномочие? Правильно ли я понимаю, что речь идет о фактическом создании некого фонда компенсационного для российских инвесторов, и какой объем средств уже скопился на этих счетах в АСВ?

Второй вопрос. Что ЦБ планирует делать со средствами, вырученными от сделки по продаже банка «Открытие»?

И третий вопрос связан с дивидендами. Минфин вчера объявил, что ждет от Сбербанка дивиденды на 2022 год. И тут он руководствуется тем, что Минфин — акционер, и в бюджет требуются средства в условиях сокращения доходной базы. А ЦБ как регулятор согласен с тем, что уже прибыльные банки могут выплачивать дивиденды без рисков для капитала. Не будет ли это преждевременным решением?

Э.С. НАБИУЛЛИНА:

Что касается первого вопроса: до недавнего времени у нас средства по счетам типа «С» отражались в НРД. И в конце прошлого года Банк России принял решение, что вместо НРД это будет АСВ как институт, контролируемый государством, который обеспечит полную сохранность этих средств, и при этом статус активов не меняется. Все остается так же, как и было, все обязательства по ним сохраняются в полном объеме.

Что касается компенсационного фонда, то решение о переводе средств из НРД в АСВ с этим никак не связано. Мы приостановили обсуждение данного вопроса, многое будет зависеть от позиции иностранных регуляторов по разблокировке замороженных ценных бумаг, принадлежащих нашим гражданам, и позже мы примем решение о целесообразности возврата к обсуждению этого вопроса.

Что касается объема средств, мы эти данные не раскрываем, но, конечно, они со временем увеличиваются.

Что касается средств, вырученных от продажи «Открытия», ничего специально мы с ними не собираемся делать, они учитываются просто в наших доходах.

Что касается выплаты дивидендов, у нас выработаны подходы к политике по дивидендам, они учитывают использование банками регуляторных послаблений.

Я уже говорила о том, что мы из регуляторных послаблений вышли, но по части нормативов, прежде всего макропруденциальных надбавок по капиталу, дали пятилетний срок. Это касается надбавки за системную значимость 3,5% и надбавки за поддержание достаточности капитала 2,5%. Мы их на этот год установили 0. И дали пятилетний срок для их полного формирования. И если банки выполняют этот график, то они могут выплачивать дивиденды из прибыли текущего, прошлого года до 50%.

Если у них финансовое состояние такое, что они приходят к уровню тех нормативов, которые были до наших послаблений, о которых я сказала, они могут выплачивать дивиденды без ограничений. Если, конечно, у них какие-то нормативы нарушаются, они не имеют права выплачивать дивиденды.

ВОПРОС (газета «Известия»):

Ранее сообщалось, что Евросоюз нашел правовые основания использовать часть замороженных активов Банка России. Планируете ли вы на это реагировать и будете ли подавать иски?

И второй вопрос по кредитам. Говорилось ранее, что планируется ввести механизм предоставления кредитных каникул по потребительским кредитам на постоянной основе. Когда может заработать этот механизм и не видите ли вы риски высокой закредитованности россиян на фоне предоставления этого механизма?

Э.С. НАБИУЛЛИНА:

Что касается исков, я уже не раз говорила, это процесс достаточно сложный, юридически сложный. Мы их готовим. Эта работа не прекращается.

Что касается кредитных каникул, мы поддерживаем принятие на постоянной основе таких кредитных каникул с определенными параметрами, раз в жизни и так далее. Механизм заработает после того, как будет соответствующий закон принят.

Что касается закредитованности граждан, это очень важный показатель. Мы видим, что потребительское кредитование начало восстанавливаться, но пока темпы роста достаточно невысокие. Но здесь очень важно следить не просто за темпами роста кредитов, но и за качеством, для того чтобы не росла быстро доля тех кредитов, которая выдается уже закредитованным заемщикам. Это, наверное, для нас самое важное, чтобы не было этой темы, которую называют закредитованностью. Это не столько объемы, сколько качество этих кредитов.

Спасибо за внимание!