09.06.2023
Добрый день! Сегодня мы приняли решение сохранить ключевую ставку на уровне 7,50% годовых.
Внутренний спрос продолжает расширяться как за счет роста потребительской активности, так и за счет госсектора. В последние месяцы происходит заметное оживление розничного кредитования, что наряду с ростом доходов населения стимулирует активное восстановление потребительского спроса. Таким образом, текущий рост цен все больше увеличивается не из-за разовых, а из-за устойчивых факторов. Дальнейший рост спроса упирается в ограничения на стороне предложения, среди которых на первом месте — нехватка персонала по широкому кругу отраслей. Когда возможности компаний по наращиванию выпуска ограничены, рост спроса будет выливаться в повышение цен. С нашего апрельского заседания проинфляционные риски возросли, а значит, увеличилась и вероятность повышения ключевой ставки. Мы допускаем возможность ее повышения на ближайших заседаниях. Масштаб повышения будет зависеть от поступающих данных о динамике цен, инфляционных ожиданий, совокупного спроса. И от того, в какой мере эти данные будут влиять на риски отклонения инфляции от цели вблизи 4% в 2024 году.
Остановлюсь подробнее на аргументах нашего решения.
Первое. Об инфляции.
Динамика годового показателя инфляции развернулась и, по нашим оценкам, в мае перешла к росту после 12 месяцев снижения. Полные данные по инфляции за май выходят сегодня вечером. Текущие темпы роста цен продолжают повышаться и уже близки к 4% в пересчете на год. Показательно, что инфляция увеличивается в своей устойчивой части, тогда как вклад волатильных компонентов снижается.
Ключевой фактор — это потребительский спрос. По оперативным данным, в II квартале потребительская активность складывается выше наших ожиданий. Она подпитывается, с одной стороны, фактическим и ожидаемым ростом зарплат в условиях дефицитного рынка труда, а с другой — заметным расширением кредитования, в том числе в сегменте необеспеченных розничных займов. Склонность к сбережению постепенно снижается.
Инфляционные ожидания в целом по-прежнему на повышенных уровнях. В мае ожидания населения немного подросли после двух месяцев снижения. Ценовые ожидания предприятий меняются разнонаправленно по отраслям. В сельском хозяйстве они остаются пониженными, по-видимому, из-за высоких переходящих запасов прошлогоднего урожая, а в торговле, напротив, повышаются. Повысились ценовые ожидания в обработке, транспортировке, в хранении, где улучшились оценки ожидаемого спроса.
Второе. Экономика продолжает восстанавливаться к докризисным уровням.
По данным апреля, деловая активность выросла во многих базовых секторах экономики: в обрабатывающей промышленности, строительстве, розничной торговле, а также в секторе услуг и общепите. Индикатор бизнес-климата, который рассчитывает Банк России на основе мониторинга предприятий, хотя в мае и скорректировался вниз, но остается вблизи десятилетних максимумов.
Одной из новых точек роста в меняющихся условиях, по оценкам наших региональных подразделений, становится внутренний туризм. Во многих регионах росло машиностроение. В Сибири увеличился выпуск в цветной металлургии и химической промышленности. В Центральной России и на Урале наращивали выпуск предприятия черной металлургии. Темам внутреннего туризма и металлургической промышленности посвящены врезки в нашем майском докладе «Региональная экономика». В некоторых отраслях объем выпуска уже вернулся к уровням конца 2021 года.
В целом динамика экономики улучшается за счет компонентов внутреннего спроса, которые полностью восстановились и продолжают расти, замещая долю экспорта в структуре экономики. И это ключевое структурное изменение. По нашему прогнозу, с учетом постепенного замещения внешнего спроса внутренним экономика полностью вернется к докризисному уровню в следующем году.
Происходящие структурные изменения мы учитываем при принятии решений по денежно-кредитной политике. Во-первых, такое расширение внутреннего спроса в условиях ограничений на стороне предложения само по себе ведет к нарастанию инфляционного давления. Во-вторых, это означает дополнительное повышение жесткости рынка труда. Производство сырьевых экспортных товаров менее трудоемко, и для него требуется меньше персонала, чем нужно для выпуска товаров и услуг для растущего внутреннего потребления. Импортозамещение означает создание новых производств внутри страны, для чего необходимо больше рабочей силы.
По данным нашего мониторинга предприятий, давление на рынке труда растет. В мае оценки компаниями достаточности рабочей силы продолжили ухудшаться. Наиболее сильно дефицит кадров затронул машиностроение, металлургию и добычу полезных ископаемых. Такая ситуация на рынке труда является серьезным ограничением для дальнейшего наращивания выпуска. Кроме того, предприятия часто сообщают о проблемах с импортом из-за вторичных санкций.
Третье. Денежно-кредитные условия смягчились, хотя в целом остаются нейтральными.
Кривая ОФЗ с апрельского заседания Совета директоров изменилась незначительно.
Ускорение роста кредитования, особенно розничного, продолжается. Его поддерживает некоторое смягчение неценовых условий кредитования. Банки ожидают роста выручки компаний и доходов населения, поэтому готовы предоставлять ссуды большему кругу заемщиков и в большем объеме. Чтобы не допускать накопления рисков кредитования заемщиков с высокой долговой нагрузкой, мы с 1 июля снижаем для банков и микрофинансовых организаций предельно допустимую долю таких кредитов в выдачах.
Складывающиеся на розничном кредитном рынке тенденции могут указывать на постепенное движение в сторону потребительской модели поведения, которое отражается в снижении нормы сбережения с повышенных уровней.
На рынке корпоративных облигаций также наблюдалось некоторое снижение доходностей. Объемы первичного размещения в апреле — мае этого года были высокими.
Перейду к внешним условиям.
Острая фаза банковского кризиса в мире, вероятно, пройдена, но риски для мировой экономики сохраняются. После наблюдавшегося в I квартале активного постковидного восстановления экономика Китая замедлилась. Ожидания более умеренных в будущем темпов роста крупнейших экономик влияют на цены сырьевых товаров, крупным поставщиком которых является наша страна. В последнее время мы уже видим снижение мировых цен на газ, уголь, металлы, удобрения.
Кроме того, мировая экономика возвращается к доковидной структуре. Во время пандемии резко упал спрос на услуги и вырос спрос на товары. Сейчас ситуация обратная. Оперативные индикаторы отражают устойчивое расширение экономической активности в мире за счет сектора услуг, в то время как в промышленности динамика более слабая.
Для России все эти тенденции означают дальнейшее сжатие торгового профицита, что при прочих равных через курс может действовать как проинфляционный фактор. Также сильное влияние оказывает напряженная геополитическая ситуация. Обеспокоенность торговых партнеров из-за вторичных санкций усиливается. Это чревато еще большим усложнением расчетов и удлинением сроков поставок.
Теперь о рисках, которые могут привести к отклонению инфляции от базового прогноза.
По нашей оценке, их баланс сместился сильнее в сторону проинфляционных. Дефицит персонала может стать тем ключевым ограничением на стороне предложения, из-за которого возможности наращивания выпуска не смогут удовлетворить растущий спрос, что выльется в ускорение роста цен сверх целевой инфляции вблизи 4%.
Кроме того, растут риски дальнейшего ужесточения санкционного режима, особенно в части вторичных санкций. Остаются риски замедления мировой экономики.
В качестве дезинфляционных рисков можно отметить сохранение повышенной склонности населения к сбережению и эффекта рекордного урожая прошлого года.
Мы продолжим внимательно следить и за реализацией бюджетной политики. Поскольку и бюджетная, и денежно-кредитная политика влияют на совокупный спрос, обе политики не могут быть одновременно мягкими, когда инфляция уже возвратилась к своему целевому темпу. При усилении бюджетного импульса центральный банк должен сопоставимо уменьшать импульс по кредитному каналу для поддержания ценовой стабильности. Это может потребовать дополнительного повышения ставки.
В заключение — о перспективах нашей политики.
Мы подтверждаем нашу решимость вернуть инфляцию к цели в следующем году и поддерживать ее на цели в дальнейшем. В условиях нарастающего инфляционного давления мы допускаем возможность, что для удержания инфляции понадобится повышение ключевой ставки уже на ближайших заседаниях. Шаг изменения ставки будет определяться тем, в какой мере поступающие данные будут влиять на нашу оценку баланса рисков для достижения цели 4% в 2024 году.
Спасибо за внимание!
ВОПРОС (агентство «Интерфакс»):
Вы в релизе отмечаете риски роста потребительского спроса, который может опередить возможность наращивания выпуска.
Правильно ли мы понимаем, что вы предупреждаете о рисках вхождения российской экономики в фазу перегрева? Насколько существенный этот риск? И насколько, по вашему мнению, он может повлиять на инфляцию? И считаете ли вы, что расширение импорта может снять этот дисбаланс? Какие еще тенденции могут убрать этот риск?
И второй вопрос. В апреле вы отмечали сложности по возврату экспортной выручки в национальных валютах, в частности в рупиях. ЦБ получает информацию от экспортеров.
Не могли бы вы рассказать, насколько сейчас масштабная эта проблема в рупиях и вообще в нацвалютах для экспортеров?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Про риски перегрева. Перегрев — это та ситуация, когда ВВП находится выше потенциала. И в том случае, если спрос растет быстрее, чем предложение, но когда ВВП уже вышел на свой потенциал. И индикатором такого перегрева служит инфляция — когда инфляция становится выше целевого уровня.
Сейчас мы не можем сказать, что в экономике перегрев, но риски такого перегрева существуют, и на них нужно обращать внимание. Поэтому мы и говорим про проинфляционные риски и факторы.
Что касается расширения импорта, часть растущего внутреннего спроса, которая не покрывается внутренним предложением, может покрываться импортом. Это дает некоторую гибкость. Но для того чтобы это покрывалось импортом, соответственно должен расти экспорт. Поэтому здесь нужно смотреть за тем, как развивается торговый баланс.
А.Б. ЗАБОТКИН:
Небольшое дополнение: если импорт растет, а экспорт расширяться не может, то у вас будет происходить ослабление курса и, соответственно, инфляция ускорится по причине ослабления обменного курса.
Если же экспорт, так скажем, идет вровень с импортом, то через курсовой канал инфляционного давления возникать не будет, рынок будет оставаться в том же равновесии. Но для производства экспорта вам тоже нужны ресурсы внутри экономики: трудовые ресурсы, мощности и так далее. То есть для наращивания экспорта у вас все равно будет, так скажем, экономика повышаться выше своего потенциала и инфляция будет реализовываться через этот канал.
Поэтому здесь импорт не может решить проблему перегрева в полном объеме — проблему перегрева может решить только возвращение экономики на траекторию устойчивого и сбалансированного экономического роста.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
И повышение потенциала экономики и потенциальных темпов роста.
Что касается расчетов в национальных валютах и как это влияет на рынки. У нас действительно происходит переход на расчеты в большей степени в национальных валютах, в том числе в рублях. У нас, по данным за апрель, уже 41% экспорта оплачивается в рублях.
Выручка в иных валютах поступает менее равномерно, чем было раньше, потому что есть проблемы расчетов и так далее. Но в целом мы видим, что объемы продажи валютной части экспортной выручки остаются высокими.
По данным за январь — апрель, крупнейшие экспортеры продают где-то 78% валютной выручки, это достаточно высокий показатель.
Конечно, существуют проблемы с получением и расчетами в национальных валютах других стран. Это зависит от нескольких факторов, прежде всего от двух. Во-первых, есть ли у нас дисбалансы в торговле? Если дисбалансов нет и экспорт и импорт равномерно переходят на эту национальную валюту, то таких проблем не возникает. Если дисбаланс есть, а он у нас есть, к сожалению, со многими странами, то возникает вопрос накопления активов в этой национальной валюте и их использования: либо переводить в иные валюты, либо держать в каких-то активах.
И здесь возникает второй вопрос: насколько свободно можно использовать национальную валюту другой страны для перевода в иные валюты? Во многих странах существуют ограничения. И покупка активов или владение активами в этих национальных валютах зависят от желания тех или иных компаний, не все хотят это делать.
Поэтому рассматриваются разные варианты. Это делают наши экспортеры и наш бизнес, в том числе используют в расчетах валюты третьих стран, в которых есть заинтересованность.
Что касается проблемы расчета в рупиях, да, есть некоторая проблема, но нельзя сказать, что она такая масштабная или что она растет. Она существует, но мы сейчас не видим признаков ее дальнейшего нарастания.
ВОПРОС (агентство «ТАСС»):
Традиционный вопрос: рассматривался ли вариант повышения ключевой ставки сегодня? И обсуждалось ли изменение нейтрального диапазона ставки?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Да, предметно рассматривался вариант повышения ставки. Но мы пришли к консенсусу, к решению сохранить ставку, но ужесточить сигнал. Вероятность повышения ставки выросла.
Что касается изменения нейтральной ставки, как мы уже говорили, мы подтверждаем, что будем пересматривать нашу оценку диапазона нейтральной ставки, но это будет в Основных направлениях денежно-кредитной политики. Этот процесс будет происходить летом — осенью, и, скорее всего, уточнение будет в сторону повышения нашей оценки диапазона нейтральной ставки.
ВОПРОС (еженедельник «Йошкар-Ола»):
В 2024 году ожидается возвращение инфляции к целевому уровню. Значит ли это, что в 2024 году Банк России вернется к оценке возможности снижения цели по инфляции?
Насколько на сегодня исчерпан тот потенциал для снижения цели по инфляции, который сформировался, по данным российской экономики, на конец 2021 года? Не планирует ли Банк России вернуться к этому вопросу уже в 2023 году? И если нет, то получается, что в 2023 году Банк России не ожидает восстановления уровня российской экономики до уровня 2021 года?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Начну как раз с последней части вашего вопроса. Мы ожидаем восстановления российской экономики к уровню 2021 года в 2024 году. Но вопрос о том, нужно менять цель по инфляции либо не нужно, не зависит от того, когда экономика вернется к тому уровню, который был до начала падения.
Мы в рамках Обзора денежно-кредитной политики, который как раз сейчас идет, проводим обсуждение этого вопроса, обсуждение целесообразности снижения цели по инфляции. Это обсуждение не завершено.
Хочу отметить, что исследования наших сотрудников показывают, что в принципе снижение цели по инфляции может положительно сказаться на росте общественного благосостояния. Но, на наш взгляд, оценка целесообразности и возможных сроков снижения цели по инфляции, конечно, требует учета тех структурных изменений, которые происходят в экономике. И в любом случае изменение цели по инфляции должно быть, на наш взгляд, после того, как мы стабилизируем инфляцию на нынешней цели вблизи 4%. И решения, которые мы принимаем, мы принимаем исходя из того, что действующая цель по инфляции — вблизи 4%.
ВОПРОС (газета «Коммерсант»):
Поскольку в коммуникациях последних раундов Совета директоров постоянно звучит термин «сбережения находятся на повышенном уровне», очевидно, что бывает и пониженный уровень. Я бы попросил вас, если это возможно, описать нейтральный уровень этих сбережений, относительно которого вы измеряете, и факторы, которые влияют на эту точку.
Один из индикаторов вы уже описывали в прошлый раз — это количество средств на счетах до востребования, которые характеризуют уровень ликвидности. А как вы еще измеряете склонность к сбережениям и изменение этой точки?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Действительно, очень правильный вопрос. Мы его тоже обсуждали, когда говорили о снижении нормы сбережений с повышенного уровня и о том, на каком уровне может находиться норма сбережений. На наш взгляд, она может быть в нынешних условиях даже выше, чем исторически была норма сбережений до 2022 года, в силу того, что население в условиях повышения общей неопределенности может хотеть иметь бОльшую подушку безопасности. Поэтому мы на эти показатели смотрим.
Действительно, есть разные индикаторы, не только ликвидная и неликвидная часть сбережений, но и в целом норма сбережений. Мы делаем расчеты.
Может быть, Алексей Борисович более подробно об этом скажет.
А.Б. ЗАБОТКИН:
Вопрос действительно очень важный. И с учетом того, что в
И если говорить о показателях, то для нас важны два. Первый показывает, какая доля текущих доходов направляется на сбережения. И здесь действительно одних депозитов недостаточно, поскольку люди сберегают и в форме банковских вкладов, и в форме ценных бумаг, и в форме вложений в недвижимость. Надо брать максимально широкий индикатор и делать поправку на те кредиты, которые люди берут, и смотреть на чистую норму сбережений. Это основной показатель, на который мы смотрим.
Но для оценки общей картины того, где находится уровень сбережений сейчас, еще один важный показатель — это запас сбережений по отношению к уровню доходов. И во второй половине прошлого года он несколько сократился. Это было связано с реализовавшейся инфляцией — инфляция съедает сбережения — и с тем, что была заморожена часть ценных бумаг, инвестиции в ценные бумаги.
На текущий момент, по нашим оценкам, за счет повышенного уровня нормы сбережений в прошедшие
ВОПРОС (издание «Деловой Петербург»):
В последнее время на долговом рынке увеличилась доля так называемых защитных облигаций — флоатеров и линкеров. Также растет доля и корпоративных кредитов под плавающие ставки.
Правильно ли понимать, что это обстоятельство увеличивает чувствительность корпоративного сектора, финансового рынка к изменению ключевой ставки? Каким образом Банк России учитывает это в решениях по ДКП?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Да, действительно, более широкое распространение кредитных инструментов с плавающей ставкой для корпоративного сектора прежде всего означает ускорение переноса изменений ключевой ставки в стоимость кредита для бизнеса, то есть ускорение действия трансмиссионного механизма.
И при прочих равных это означает, что при большей доле плавающих ставок в корпоративном секторе Банку России могут потребоваться менее длительные периоды, когда у нас ключевая ставка отклоняется от нейтрального уровня для возвращения инфляции к цели, то есть этот период может быть меньше.
Впрочем, мы считаем, что это эффекты второго порядка. Более важные эффекты — это колебания совокупного спроса. Это то, где находится сейчас ВВП по отношению к потенциальному ВВП. Но тем не менее, конечно, такие эффекты могут существовать.
Но я бы хотела заметить, что распространение кредитов для корпоративного сектора с плавающей ставкой имеет обратную сторону. Это значит, бизнес принимает на себя больше процентного риска, и это может для него снижать предсказуемость денежных потоков. Поэтому компании должны сами всесторонне оценивать, приемлема ли для них плавающая ставка, как они управляют своим финансовым риском.
ВОПРОС (агентство «РИА Новости»):
Вы уже сегодня упомянули неоднократно, что ЦБ, скорее всего, будет повышать ключевую ставку на ближайших заседаниях. Какова вероятность того, что это потребуется сделать уже в июле? Ожидает ли ЦБ годовую дефляцию летом в этом году? И, по вашей оценке, локальный максимум годовой инфляции, превышение таргета выше 4% все-таки придется на этот год или на 2024 год? Если на этот год, то на какой квартал или на какой месяц?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Что касается возможности повышения ставки, мы дали сигнал, что допускаем возможность повышения ставки на ближайших заседаниях, включая июльское. Но все будет зависеть от поступающих данных.
Что касается второго вопроса про дефляцию в этом году — нет, мы не ожидаем, что будет дефляция годовая.
А.Б. ЗАБОТКИН:
Вероятность годовой дефляции в этом году равна нулю в любом из месяцев, поскольку, как мы уже отметили и как вы сами видите в статистике, показатель годовой инфляции в мае уже начал ускоряться. Последняя точка, по недельным данным, 2,6% год к году. И по мере того, как из расчета годовой инфляции будут выходить очень низкие отрицательные значения лета прошлого года, годовая инфляция заметно повысится в течение лета и осени.
Поэтому об отрицательных темпах годовой инфляции говорить совсем неуместно.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Да, что касается локального максимума годовой инфляции, мы ожидаем, что это будет где-то в конце этого года, в первой половине следующего года. Точную дату назвать невозможно.
ВОПРОС («РБК»):
Сегодня стало известно, что Ассоциация российских банков направила предложение в ЦБ о предоставлении кредитных каникул для пострадавших от террористических актов, военных действий, диверсий и прочих таких обстоятельств. Подскажите, пожалуйста, какая позиция у ЦБ по этой инициативе? Нам известно, что ЦБ направлял письмо банкам и дал какие-то рекомендации. О каких рекомендациях идет речь?
А второй вопрос тоже по свежим новостям. Стало известно, что один из банков ввел достаточно существенную комиссию за зачисление долларов, там до 50% от суммы зачислений идет. Как Банк России относится к этому? Считает ли он, что необходимо регулирование, если вводятся какие-то сильно большие комиссии?
И третий вопрос уточняющий. Вы отметили, что сейчас доля экспорта, по которому рассчитываются в рублях, составляет 41%. Могли бы вы уточнить, сколько составляет доля импорта, по которому рассчитываются в рублях и в дружественных валютах?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Что касается первого вопроса о кредитных каникулах, в принципе наша политика заключается в том, чтобы в таких случаях предоставлялись кредитные каникулы. Вы знаете, мы вышли с инициативой, чтобы у людей, вне зависимости от ситуации, была возможность получать кредитные каникулы один раз по кредиту, если наступают определенные жизненные обстоятельства.
Мы понимаем, что заемщики, которые были вынуждены выехать с приграничных территорий, в связи с этим лишились доходов. На наш взгляд, они могут обратиться к своему кредитору (это и банки, и микрофинансовые организации) с просьбой изменить условия договора кредита или займа, и банки должны это рассматривать сейчас в индивидуальном порядке. Мы такие рекомендации отправили. И также хотели бы сказать, что если банк отказывает в таких рассмотрениях, мы просим обращаться уже к нам, в Центральный банк. Будем мониторить ситуацию, будем анализировать поступающие обращения.
И надо сказать, что мы раньше такого рода рекомендации банкам отправляли по реструктуризации задолженности граждан, которые страдают в результате чрезвычайных ситуаций. У нас есть отработанный механизм взаимодействия с банками, и банки обычно достаточно конструктивно работают по таким ситуациям.
Что касается комиссий, которые банки устанавливают по переводам в иностранной валюте. Это право банков, и мы об этом тоже говорили неоднократно. Это связано с тем, что банки понимают риски работы с иностранной ликвидностью. У некоторых из них есть и ограничения.
Поэтому для того чтобы снизить такие риски, и для того чтобы в крайнем случае средства граждан в иностранной валюте не оказались заморожены, они такие комиссии устанавливают.
Что касается доли расчетов по импорту в рублях — да, этот процесс происходит. У меня под рукой просто нет точных данных, какой там сейчас процент. По импорту доля расчетов в рублях и в национальных валютах тоже растет, конечно. Хотя, насколько я помню, чуть меньше, чем это происходит в экспорте, чуть медленнее.
ВОПРОС (проект «Сложный процент»):
У меня будет два вопроса. Один по реализации бюджетного правила, а второй по дисбалансу между ожидаемой и наблюдаемой инфляцией.
Первый вопрос: когда вы ожидаете перехода Минфина от продажи юаней и золота из ФНБ к покупке? Может ли текущее ослабление рубля и вызванное этим повышение бюджетных доходов ускорить этот процесс? И какое будет оказано дополнительное влияние на инфляцию и на курс рубля, когда Минфин начнет закупать валюту обратно?
И второй вопрос. Если посмотреть данные по наблюдаемой и ожидаемой инфляции за последние лет 10, то наблюдаемая инфляция почти всегда превышает ожидаемую. То есть люди фактически, получается, постоянно ждут, что через год цены будут расти чуть умереннее, и каждый год они признаются, что их ожидания были обмануты. Закладывает ли ЦБ в свои прогнозы тот факт, что люди фактически хронически недооценивают будущую инфляцию? В свое решение по ставке закладываете ли вы этот факт?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Начну со второго вопроса про наблюдаемую и ожидаемую инфляцию. У нас сейчас действительно наблюдаемая инфляция больше ожидаемой инфляции, и этот разрыв между наблюдаемой и ожидаемой инфляцией больше, чем он был в 2018 и 2019 годах. Такое происходит часто после периода резкого ускорения роста цен. И люди долго помнят этот всплеск инфляции, даже если время прошло, если прошел год. Ожидаемая инфляция в большей степени связана в том числе и с доверием к денежно-кредитной политике.
Мы, конечно, смотрим и на наблюдаемую, и на ожидаемую инфляцию, но в решениях по денежно-кредитной политике для нас более важное значение имеет ожидаемая инфляция. Мы и говорим: инфляционные ожидания, потому что исходя из этого люди принимают свои решения о сбережениях, о потреблении и так далее.
Я бы не сказала, кстати, что люди в своих ожиданиях всегда недооценивают будущую инфляцию. Часто наоборот: они ожидают бОльшую инфляцию, по факту бывает инфляция меньше, такие случаи тоже были.
И что касается продажи-покупки Минфином юаней, мы по году в целом не видим того, что Минфин перейдет к покупке юаней. В отдельные месяцы операции могут зависеть от поступающей выручки, от цен, но по году в целом мы такое не закладываем.
А.Б. ЗАБОТКИН:
Да, из нашего апрельского макроэкономического прогноза видно, что по году в целом валютные резервы сокращаются ровно на величину, которая будет реализована в рамках продаж по бюджетному правилу.
Что здесь важно еще подчеркнуть? Действительно, очень расхожее мнение бытует, что направленность операций Минфина в рамках бюджетного правила каким-то образом влияет на динамику валютного курса. Вот это мнение ошибочно, потому что смысл бюджетного правила — это стабилизация расходов, но его побочный эффект состоит в том, что операции Минфина в рамках бюджетного правила в точности компенсируют колебания нефтегазовых доходов и, соответственно, в тот период, когда на рынок поступает меньше валютной выручки, потому что цены на нефть низкие, то Минфин компенсирует это, продавая валюту из ФНБ.
А когда на рынок поступает больше валютной выручки, то, наоборот, этот избыток частично абсорбируется в Фонд национального благосостояния. И, соответственно, с точки зрения того контекста, в котором задавался вопрос, с точки зрения влияния на валютный рынок направленность операций Минфина в рамках бюджетного правила на самом деле не влияет (на динамику валютного курса — Ред.), она нейтрализует воздействие внешних факторов.
ВОПРОС (газета «Аргументы и факты»):
В приграничных регионах выросли риски для жизни, здоровья и имущества граждан. И в связи с этим вопрос: обсуждает ли Банк России с коммерческими банками и страховыми компаниями изменения условий страхования так, чтобы жители Курской и Белгородской областей могли застраховать свою жизнь, здоровье и имущество и получить выплаты по уже застрахованном продуктам?
И второй вопрос касается продуктовой инфляции. Сейчас в России она на низком уровне, а в странах Восточной Европы — на небывало высоком. Есть ли риски, что перекинется вот эта высокая продуктовая инфляция с Европы на российский рынок?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Действительно, это очень важно предоставить возможность жителям приграничных районов застраховать свою жизнь и здоровье, а также имущество. Это очень важная задача. И учитывая, что участники рынка переоценивают сейчас эти риски страхования, мы с ними ведем дискуссию, что нужно сделать для того, чтобы обеспечить эти базовые финансовые услуги для жителей. Будем по мере необходимости принимать меры. Если такое рыночное страхование окажется достаточно дорогим (премии и риски должны соотноситься), то будут необходимые меры господдержки, и мы будем обсуждать с Правительством, какие меры могут здесь потребоваться.
Что касается продуктовой инфляции, она действительно ниже, но в связи с эффектом базы прежде всего. После ее роста весной прошлого года произошла коррекция цен на продукты. Сказывался и сдержанный потребительский спрос, и то, что был очень хороший урожай по многим статьям, и перенос достаточно крепкого курса рубля. Это сдерживало цены на продукты питания.
Но надо сказать, что цены на продукты питания очень волатильны и зависят от того, какие точки в течение 12 месяцев вы берете, в течение года они могут сильно колебаться.
Поэтому мы видим, что сейчас может быть некоторое и увеличение показателей в силу вот этих эффектов базы. Но для нас важно как раз, чтобы у нас общий показатель инфляции удерживался в рамках 4%. И это будет означать в целом более умеренные темпы роста цен на продукты питания.
А.Б. ЗАБОТКИН:
В целом мы отмечаем в пресс-релизе, что высокие переходящие остатки прошлого урожая, в частности зерновых, и неплохие прогнозы на этот год (прямо скажем, по отношению к среднегодовым по-прежнему очень хорошие) — они скорее создают дезинфляционные факторы до конца этого года в плане именно продовольственной инфляции.
Но, как Эльвира Сахипзадовна сказала, для нас важен общий уровень инфляции, темпы роста общего уровня цен, и именно на приближение этого общего уровня цен к 4% и стабилизацию на этом уровне будет направлена денежно-кредитная политика.
ВОПРОС (газета «Владивосток»):
В последнее время в адрес Центробанка звучит критика, что его действия, прежде всего в части ключевой ставки, тормозят развитие экономики. Насколько справедлива такая критика? Может быть, в текущих условиях Центробанку стоит использовать и другой инструментарий, кроме ключевой ставки?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Нет, мы не тормозим, мы, наоборот, способствуем росту экономики, устойчивому сбалансированному экономическому росту, потому что без решения задачи ценовой стабильности экономику будет бросать то в жар, то в холод. После краткосрочного бума может происходить глубокий спад, часто, кстати, сопровождающийся и финансовым кризисом. Поэтому ценовая стабильность — это важнейший фактор долгосрочного сбалансированного роста экономики.
Политика таргетирования инфляции, контрциклическая макроэкономическая политика в целом призвана предотвратить такие колебания то перегрева, то переохлаждения экономики.
И как показал, кстати, опыт прошлого года, наш режим денежно- кредитной политики, таргетирования инфляции может уменьшать последствия не только таких циклических колебаний, но даже и последствия серьезных структурных шоков.
Вы говорите о другом инструментарии, но другой инструментарий поддержки экономики прежде всего у Правительства — это структурные изменения.
Если же речь идет о том, чтобы предоставлять льготные кредиты каким-то отраслям или широкому кругу отраслей за счет Центрального банка, то, на наш взгляд, это нанесет скорее вред экономике. Потому что для всех остальных, кто не получит доступ к льготным кредитам, условия кредитования ухудшатся, и это несильно будет отличаться от стимулирования отдельных отраслей в ущерб другим. Методы денежно- кредитной политики, инструментарий денежно-кредитной политики воздействуют все-таки на всю экономику в целом.
Помимо инструментария денежно-кредитной политики, у нас как у мегарегулятора, конечно, есть другой инструментарий, который мы задействуем, используем для поддержки экономического роста, — это и развитие финансового рынка в целом, и фондового рынка.
Вы знаете, что мы недавно приняли решение о риск-чувствительном подходе в части банковского регулирования, чтобы банки охотнее кредитовали проекты структурной трансформации отраслей, но эти отрасли опять-таки определяет Правительство. Центральный банк не должен проводить структурную политику и определять, каким отраслям, каким компаниям помогать или не помогать.
ВОПРОС (телеканал «Россия 24»):
Сейчас все бОльшую популярность набирают технологии, связанные с искусственным интеллектом, такие как Chat GPT, например. Но многие предупреждают об их опасности.
Как в Центробанке оценивают риски, связанные с возможным приходом таких технологий в финансовый сектор, в биржевую торговлю в частности?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Любые технологии, наверное, не только искусственный интеллект, раскрывают новые возможности, но, конечно, появляются новые риски, и важно эти риски понимать. Когда возникает новая технология, идет оценка этих рисков. Конечно, все еще не до конца понимают, какие могут быть последствия.
Что касается искусственного интеллекта, мы, кстати, видим большой потенциал его использования на финансовом рынке, не только в биржевых торгах. Очень многие наши банки применяют и стараются применять искусственный интеллект и в оценке, в скоринге заемщиков, в других вопросах, в борьбе с мошенничеством и так далее.
Поэтому там перспективы есть, но вы правы, нужно понимать, отслеживать эти риски, их купировать для того, чтобы технологии несли только благо.
ВОПРОС (агентство Блумберг):
Коллеги спрашивали про рупии. А могли бы вы уточнить, сколько накопилось в рупиях средств, которые не удается конвертировать? Точную сумму, я понимаю, что, наверное, трудно назвать. Но это миллионы долларов, миллиарды долларов, десятки миллиардов? Чтобы понять масштаб этой проблемы. Это первый вопрос.
И второй. В СМИ стала появляться информация о том, что у вас за последний год достигнут качественно новый уровень взаимодействия с Правительством. И вы теперь ориентируетесь, формируете свои планы по какой-то китайской схеме, исходя из цели устойчивого повышения ВВП при условии сохранения финансовой стабильности, я так понимаю, а не таргетирования инфляции. То есть инфляция тоже учитывается, но первые индикаторы — это повышение ВВП со стабильностью. Так ли это? Мы что-то не заметили за этот год?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Что касается накопившейся рупиевой выручки, цифры называть не буду, но хочу сказать, что масштабы действительно незначительные с точки зрения доли в объеме валютной выручки.
Что касается нашего взаимодействия с Правительством, никаких изменений в нашем формате взаимодействия с Правительством по макроэкономической политике не происходило и не намечается. Когда я говорила о повышении степени нашей координации с Правительством, я прежде всего говорила о временных антикризисных мерах: регуляторных послаблениях для финансового сектора, поддержке заемщиков, ограничениях на движение капитала. Конечно, мы все это достаточно плотно обсуждали с Правительством.
По макроэкономической политике взаимодействие также, можно сказать, стало более плотным. Потому что в условиях высокой неопределенности, когда быстро меняется ситуация, мы чаще сверяем часы — как каждый из нас оценивает ситуацию, как мы видим вызовы будущие, какой у нас взгляд на будущее. Но все решения по денежно-кредитной политике как принимались, так и принимаются Банком России абсолютно самостоятельно.
И что касается цели поддержки экономического роста, у нас и сейчас законодательно определено, что цель денежно-кредитной политики — это поддержка ценовой стабильности, в том числе для формирования сбалансированного и устойчивого экономического роста, потому что ценовая стабильность — это фактор экономического роста, и мы это прекрасно понимаем.
И, на наш взгляд, независимость Центрального банка — это, безусловно, важнейшая предпосылка, важнейший фактор, который определяет макроэкономическую стабильность и в конечном счете устойчивый долгосрочный рост, и в конечном счете — благосостояние граждан.
ВОПРОС (телеканал «НТВ»):
Недавно Минпромторг сообщил о планах сократить параллельный импорт из-за появления отечественных аналогов. При этом ЦБ ранее говорил, что параллельный импорт способствует снижению цен.
Не видит ли в этом случае Центробанк, наоборот, риска ускорения инфляции при сокращении параллельного импорта?
И второй вопрос про цифровой рубль. Сейчас уже есть безналичные расчеты, есть карточки, СБП, Mir Pay, платежные стикеры — в общем, много всего. Что такого будет в цифровом рубле, что он должен заинтересовать россиян, чтобы они им начали пользоваться? И правильно ли мы понимаем, что он прежде всего нужен для трансграничных расчетов?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Что касается параллельного импорта и импортозамещения, здесь нужен некий баланс, на мой взгляд. Правительство найдет этот баланс, чтобы обеспечить доступность товаров, которые раньше импортировались, если они будут производиться у нас.
С точки зрения влияния на денежно-кредитную политику мы говорили, что импортозамещение требует дополнительной рабочей силы. Но, если покупать по импорту, импорт должен оплачиваться экспортом. Экспорт тоже требует рабочей силы, хотя наш традиционный экспорт менее трудоемкий. И при прочих равных, наверное, сокращение параллельного импорта и импортозамещение может несколько усилить напряженность на рынке труда. Но мы это будем учитывать, если это будет масштабно, будем смотреть за ситуацией.
А.Б. ЗАБОТКИН:
Единственное, что могу добавить, что если при возникновении новых ограничений по импорту либо в силу решений, которые вы озвучили, либо из-за усиления вторичных санкций отечественные производители не смогут поставлять товары по сопоставимым ценам (тем ценам, которые сейчас доступны для импортных товаров), то это, конечно, выльется в более высокий уровень цен для потребителей.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
И второй вопрос про цифровой рубль. Да, действительно, у нас (мы всегда об этом говорили) финансовый сектор очень продвинут с точки зрения услуг, инновационности услуг, комфортности услуг. У нас есть разные сервисы. И поэтому, может быть, такое заметное приращение качества у нас будет меньше, чем в тех странах, в которых этих услуг нет, когда они вводят цифровые валюты. Но, тем не менее, оно будет, на наш взгляд.
Несколько факторов. Первое — это меньшая зависимость от конкретного банка, в том числе по переводам, меньшая зависимость от политики комиссий в этих банках.
Второе. Мы тоже об этом говорили, что для нас в том числе индикатор успеха цифрового рубля — это не столько объем использования цифрового рубля, сколько то, что банки начнут платить больше, увеличивать проценты по средствам людей на текущих счетах, которыми они пользуются. Потому что цифровой рубль позволит проводить эти же операции гораздо дешевле, а в определенном объеме и бесплатно. То есть это выразится просто в том, что снизится стоимость транзакционных издержек, и выгоду от этого получат больше клиенты и потребители.
И третий фактор — это, конечно, потенциальное развитие для трансграничных расчетов, это очень важно.
ВОПРОС (проект InvestFuture):
Первый вопрос. Есть довольно большая проблема с облигациями Республики Беларусь: погашение произошло в феврале, а люди так и не получили деньги и не очень понимают, как развивается эта ситуация. Есть ли подвижки, получилось ли проработать какой-то механизм?
Второй вопрос по поводу ситуации с ИИС. Дело в том, что у некоторых людей сейчас возникло желание ИИС закрыть по каким-то причинам, но они не могут это сделать, потому что у них на ИИС зависла, допустим, одна акция компании Petropavlovsk. То есть это такой чисто технический вопрос. И, как минимум, у одного крупного брокера люди не могут ИИС закрыть. Это тоже вызывает довольно большое возмущение и недоверие. Мы хотим продвигать третий тип ИИС, но при этом с прошлыми возникают такие проблемы.
Вопрос: может быть, вам что-то известно по этой ситуации, и как-то можно на это повлиять? Это было бы очень здорово.
И третий мой вопрос про кредитование. Сейчас банки достаточно активно предлагают кредиты наличными под ультранизкий процент —
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Что касается белорусских еврооблигаций, Банк России в курсе сложившейся ситуации.
Хочу обратить внимание, что еврооблигации Республики Беларусь являются иностранными ценными бумагами и обязательства по ним исполняются в соответствии с зарубежным правом. То есть мы не можем напрямую это регулировать и контролировать. И мы знаем, что сейчас белорусская сторона работает над изменением национального законодательства, чтобы разработать механизм передачи выплат по еврооблигациям Республики Беларусь держателям, чьи права учитываются российскими депозитариями. И мы со своей стороны проводим консультации с Минфином Республики Беларусь для того, чтобы обеспечить получение клиентами российских депозитариев соответствующих выплат.
Что касается той темы, которую вы обозначили по невозможности закрыть ИИС, потому что там находятся какие-то определенные акции. Да, мы тоже знаем об этой проблеме. Это по сути техническая проблема, которая, хотела бы подчеркнуть, не имеет никакого отношения к функционированию в целом системы ИИС — индивидуальных инвестиционных счетов.
Эта проблема к настоящему времени решена, и клиенты могут обратиться к своему брокеру для проведения операций по данному счету.
Теперь вопрос по кредитованию наличными, когда заманивают клиентов низкими ставками, а потом ставки растут. Нас действительно беспокоит эта проблема, потому что низкие ставки в первоначальном периоде рекламируются большими буквами, которые всем видны и понятны, а как увеличивается эта ставка в следующий период — очень мелким шрифтом, и люди могут даже это не видеть. Нас этот вопрос беспокоит, как и Федеральную антимонопольную службу. И мы рекомендовали банкам указывать на сайтах условия изменения ставок и отображать эти параметры не менее заметно, чем низкие ставки. Проводим мониторинг того, как банки продвигают эти продукты. И мы знаем, что ФАС готова применить надзорные меры, это ее инструментарий, когда выявляются нарушения.
Кроме того, мы ожидаем положительного эффекта, если будет принят закон (сейчас идет его рассмотрение) о полной стоимости кредитов, который регулирует не только вопросы, что включать в полную стоимость кредита, но и раскрытие информации в такой явной форме, с корректными и честными расчетами, их наглядностью.
А.Б. ЗАБОТКИН:
Все это относится не только к потребительским кредитам наличными, но и к кредитам ипотечным, и к автокредитам, поскольку во всех этих случаях действительно есть практики, когда людей заманивают заниженными начальными ставками и люди не вполне понимают, какую в итоге долговую нагрузку они будут нести.
ВОПРОС (проект Pro.finansy):
Первый вопрос по поводу мошенников, которые в соцсетях анонимно предлагают людям вложиться, отправляют им свои реквизиты банковской карты, люди наивно туда переводят. ЦБ проводит большую работу в этом плане: очень много социальной рекламы появилось на этот счет, много информации в Интернете, от Финкульта, например, есть.
Но есть такой нюанс, что деньги переводятся на российские банковские карты, и, насколько я знаю, был какой-то механизм, или он разрабатывался, или, может быть, он уже работает, когда можно обратиться в банк и каким-то образом приостановить этот перевод, вернуть его через какое-то время. Насколько этот механизм сейчас работает? Потому что люди осознают, что они сделали глупость буквально уже через минут 10 и уже не могут ничего с этим сделать. Это первый вопрос. Здесь можно еще добавить по поводу правоохранительных органов: такое ощущение, что, может быть, у них квалификации не хватает по таким делам с населением работать. Здесь вопрос: насколько вообще целесообразно обращаться в правоохранительные органы, решаются ли такие дела?
И второй вопрос: есть ли какая-то информация по заблокированным биржевым паевым инвестиционным фондам и открытым паевым инвестиционным фондам? Потому что прошло уже довольно много времени, и люди очень сильно переживают по поводу наличия какой-либо информации: что-то там делается, не делается.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Про мошенников, да, правильный очень вопрос. К сожалению, активность кибермошенников остается высокой. Мы действительно принимаем меры, и банки принимают меры: они разрабатывают достаточно продвинутые антифродовые системы, тем не менее ущерб остается достаточно высоким. Хотя доля успешных таких атак и операций сокращается, но, тем не менее, нас это продолжает беспокоить, это в фокусе внимания. Методы социальной инженерии широко используются, вы абсолютно правы.
Одним из способов этого решения может быть законопроект (я тоже о нем говорила, мы ожидаем ускорения его принятия), когда банк будет обязан возместить клиенту всю сумму операций, если банк совершил и перевел деньги, даже по просьбе самого клиента, на мошеннический счет, если этот мошеннический счет в базе данных Банка России. Поверьте, такие случаи есть, мы эту базу данных ведем. Конечно, это не решает всю проблему, но в том случае, если деньги переводятся на счет из этой базы данных, которой мы делимся с банками, то банк будет обязан возместить клиенту эти деньги.
И кроме того, мы предполагаем как раз ввести двухдневный период охлаждения, когда банк не будет переводить деньги по операциям, по которым есть подозрения, есть признаки мошенничества, чтобы человек мог одуматься и отменить эту операцию.
Но, конечно, немаловажную роль играет финансовая грамотность — здесь нам нельзя усилия ослаблять, чтобы люди понимали, что не надо и нельзя раскрывать банковские данные никому, кем бы они ни представлялись. Есть канал активного взаимодействия, когда вы звоните в банк по соответствующему телефону. И никакие звонки, кем бы ни представлялись — правоохранительными органами, ЦБ и так далее, никому не предоставляйте эти данные.
С правоохранительными органами мы работаем достаточно тесно и обсуждаем все меры. Конечно, в таких случаях надо обращаться в правоохранительные органы.
Что касается заблокированных активов, работа продолжается, рассматриваются разные варианты, но без решений зарубежных регуляторов практически тяжело эти вопросы решить. У нас информация о таких разрешениях отсутствует.
ВОПРОС (телеканал «Первый областной», город Орел):
Банк России проводит общественные консультации по Обзору денежно-кредитной политики. Повлияла ли информация, которую вы услышали от регионов, на сегодняшнее решение по ключевой ставке? Учитывались ли какие-то первые итоги обсуждения при принятии этого решения?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Нет, напрямую не повлияла на сегодняшнее решение. Объясню почему: потому что Обзор денежно-кредитной политики — это такой достаточно масштабный проект Банка России, это комплексный анализ денежно-кредитной политики за весь период таргетирования инфляции, практически за восемь лет.
И мы изучаем и обсуждаем эффекты этой политики, вызовы, которые на будущее стоят, как нужно настроить денежно-кредитную политику, чтобы она была наиболее эффективной. Это не про текущие решения.
Но, тем не менее, сами консультации и обсуждения в регионах Обзора денежно-кредитной политики (а там принимают участие эксперты и бизнес) дают нам дополнительную информацию по текущему состоянию. И наши коллеги, вот Алексей Борисович сам ездит на эти консультации, и коллеги из Департамента денежно-кредитной политики эту информацию в том числе используют дополнительно к тому, что дают наши региональные отделения, чтобы лучше понимать, что происходит в регионах.
И кстати, на этих обсуждениях тема ситуации на рынке труда звучит очень часто, как я понимаю.
А.Б. ЗАБОТКИН:
Мы первый раз это делаем, и на самом деле очень полезный цикл встреч — в четырех главных управлениях мы встречи уже провели за предыдущие две недели. Еще три будут во второй половине июня. И общие темы в плане текущей ситуации, то, что наиболее ярко звучит, — это сложности в подборе и даже удержании персонала, которые слышны от бизнеса, который работает на самых разных направлениях.
А что касается отклика на сам Обзор денежно-кредитной политики, на наши соображения по поводу цели по инфляции, то в целом они соответствуют тем соображениям, которые высказаны в консультационном докладе. Действительно, подавляющее большинство участников дискуссий говорит, что цель вблизи 4% своевременна, но пространство для обсуждения возможности ее снижения в будущем имеется, и это обсуждение следует продолжить.
ВОПРОС (агентство Рейтер):
Я хотела спросить по поводу решений о повышении ставки, которые, вы сказали, сегодня предметно рассматривались. Рассматривались ли конкретные шаги и какие? И, соответственно, если будет повышение ставки, сможет ли тогда экономика достичь докризисных уровней роста в 2024 году?
И последний вопрос про бюджет. Раньше все время от ЦБ звучало, что вы надеетесь, что во второй половине года Минфин уложится в плановые показатели. Так ли это на сегодняшний день, какие у вас ожидания? Или же стоит ожидать осенью пересмотра в сторону роста дефицита бюджета или расходов?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Действительно, предметно обсуждали и вариант повышения ставки. Звучали разные предложения: от 0,25 до 0,75 процентного пункта.
Что касается повышения ставки и выхода на докризисный уровень, Алексей Борисович, прокомментируйте, пожалуйста.
А.Б. ЗАБОТКИН:
Здесь я могу только апеллировать к прогнозу по итогам апрельского заседания. Как вы знаете, диапазон прогноза ключевой ставки, который был показан в апреле, допускал возможность повышения ставки, причем довольно значимого, в остаток этого года. Но при этом диапазон роста ВВП, который заложен в этот же прогноз, он положительный, и даже по нижней границе этого прогноза экономика в 2024 году полностью восстанавливается до уровня 2021 года.
Поэтому короткий ответ на ваш вопрос: повышение ставки будет обеспечивать возвращение спроса на тот уровень, который соответствует потенциалу экономики, а сама экономика в 2024 году достигнет того уровня, на котором она была в 2021 году. Это является частью нашего апрельского базового сценария.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Что касается бюджета, мы в базовом сценарии практически всегда учитываем уже объявленные параметры бюджетной политики, которые объявляет Правительство. Но, как вы видите, мы отмечаем риски отклонения инфляции от базового прогноза в том случае, если бюджетная политика будет пересмотрена. И если бюджетная политика будет мягче, чем сейчас заявлено, это может потребовать дополнительного повышения ставки, помимо того, о чем сейчас говорил Алексей Борисович.
А.Б. ЗАБОТКИН:
И возвращаясь к первой части вопроса, и это не изменит прогноз по росту (экономики — Ред.), потому что дополнительный спрос возникнет по каналу бюджетного сектора. Соответственно, объем спроса, который будет сформирован частным сектором, должен быть чуть-чуть меньше в этих условиях.
ВОПРОС (проект LawAndFinance):
ЦБ неоднократно заявлял, что привлечение розничных инвесторов на фондовый рынок — это одна из приоритетных задач в настоящее время. Как сейчас обстоят дела с идеей создания системы страхования, которая бы защищала инвесторов от банкротства брокеров? Планируется ли такая система, и если да, то в какие сроки?
И второй вопрос. Граждане жалуются на высокие цены на новостройки, которые были спровоцированы льготным кредитованием для поддержки застройщиков. Как ЦБ оценивает ситуацию и что планирует делать, чтобы повысить доступность жилья для граждан? Как ЦБ относится к введению льготной ипотеки на вторичное жилье?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Что касается системы страхования долгосрочных сбережений, да, мы сейчас обсуждаем эту тему вместе с Министерством финансов. Наше предложение: чтобы эта система была не государственной, а рыночной, и это осуществлялось участниками рынка.
И, конечно, нужно определиться, когда наступает страховой случай: при любом ли отзыве лицензии у брокера или при каких-то иных обстоятельствах, это в процессе дискуссий.
Что касается льготного кредитования и доступности жилья, вы знаете нашу позицию. Мы считаем, что широкие программы льготного кредитования жилья — очень эффективный механизм в условиях кризиса, но он должен быть временным, потому что потом эффекты, прежде всего на цену жилья, а соответственно, доступность жилья, могут становиться и негативными.
И в прошлом году мы видели, что широкое применение льготных программ от застройщика привело к тому, что у нас и цены выросли, и разошлись цены на первичном и вторичном рынках — до больше 30% доходил разрыв этих цен.
Поэтому мы здесь приняли меры по существенному повышению резервов по такого рода кредитам. И, на наш взгляд, конечно, нужно постепенно после завершения такой массовой программы льготного кредитования, для того чтобы реально повышать доступность жилья, нужно ее делать адресной. И больше развивать адресные программы. У нас уже есть сейчас семейная ипотека, дальневосточная — вот такие программы развивать.
И здесь льготные программы на вторичное жилье могут работать. На наш взгляд, это именно программы адресной социальной поддержки в некоторых смыслах, и неважно, где человек покупает жилье — на первичном или на вторичном рынке. Если мы эти программы рассматриваем не как поддержку строительной отрасли, а как поддержку граждан по приобретению жилья, то, на наш взгляд, конечно, можно распространять и на вторичное жилье.
ВОПРОС (газета «Известия»):
У меня будет одна тема, но несколько вопросов по ней. Вы упомянули про изменение макропруденциальных лимитов с 1 июля (22 мая Совет директоров Центробанка принял такое решение). В комментариях к решению было написано, что банки и МФО в принципе укладываются в нынешние лимиты. Они их не нарушают, в том числе банки за счет того, что они увеличили новые выдачи краткосрочных кредитов, которые меньше пяти лет — трехлетних, например. В связи с этим у меня несколько вопросов.
Во-первых, не ожидаете ли вы увеличения просрочки? Поскольку новые выдачи новыми выдачами, но плохие заемщики, грубо говоря, сейчас не могут реструктуризировать свои кредиты за счет увеличения срока кредитования и, соответственно, снижения платежа. То есть не ожидаете ли вы просрочки? Почему вы все-таки пошли на это решение, хотя вроде все укладываются в текущие лимиты? И может ли быть еще снижение лимитов однократное, неоднократное до конца года?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Мы же вводим эти лимиты для того, чтобы сократить объем рискованного кредитования. И то, что банки и микрофинансовые организации уложились в прошлые лимиты, не означает, что нас удовлетворяет достигнутая доля этих высокорисковых кредитов. Мы считаем, что ее надо уменьшать и поэтому эти лимиты сокращаем, но даем время, чтобы банки приспособили свои бизнес-модели и так далее. Вот они уложились в эти лимиты, теперь следующие лимиты. Будем смотреть за ситуацией, в том числе за попытками обойти эти лимиты с помощью сроков и, если будет необходимость, принимать эти меры, в том числе до конца года, будем смотреть за динамикой кредитования.
И как я уже говорила, необеспеченное кредитование растет очень быстро, но нам важно, чтобы оно не росло за счет рисковой компоненты.
Сейчас такого увеличения просрочки, наверное, в показателях мы не увидим, потому что растет объем кредитования, база растет. Но для того чтобы не произошло такой просрочки масштабной в будущем, которая создаст проблемы как для самих заемщиков, так и для банков, мы как раз применяем эти макропруденциальные лимиты. Мы будем смотреть за ситуацией и принимать решения, если понадобится, и в этом году.
ВОПРОС (блог Anna_finance):
У меня два вопроса. Первый вопрос по поводу инициативы, которая достаточно давно вышла, но пока не принята законодательно, — о самозапрете на выдачу кредитов. Можно ли попросить ЦБ как-то ускорить принятие этого закона? Потому что, безусловно, это очень важно, и можно защитить граждан от того, что на их имя будет взят кредит. И в целом, как мне кажется, достаточно успешно действуют похожие законы в части установки самозапрета на действия по сделкам с недвижимостью без личного присутствия — например, по доверенности. Я, конечно не юрист, но мне кажется, что это чем-то схожие ситуации. Было бы очень здорово наконец-то принять этот закон.
И второй вопрос у меня связан с курсом национальной валюты. Вы много раз говорили о том, что курс рубля плавающий. При этом если смотреть динамику за последние шесть месяцев, то курс рубля ослаб на 30%. Конечно, есть много факторов, в связи с чем так происходит, в том числе рост и потребительского спроса, и импорта. При этом, конечно, когда ты смотришь на цифры 30% ослабления национальной валюты за полгода, это немножко тревожит. И у меня, может быть, такой немножко бытовой вопрос. Но, тем не менее, если бы вы смогли дать какие-то рекомендации для граждан в части сбережений: как их правильно делать? Может быть, как-то по разным инструментам сбережений их разделять, диверсифицировать с учетом текущей ситуации по рублю? Было бы очень полезно и здорово услышать от вас какие-то рекомендации.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Что касается самозапрета, мы очень активно поддерживаем эту инициативу. И я так же считаю, как и вы, что мы дадим в руки людей дополнительный инструмент, чтобы они могли защитить свои интересы от мошенников. Но это находится в руках Парламента. Мы с Парламентом взаимодействуем для того, чтобы ускорить принятие этого социально важного закона.
Что касается плавающего курса и рекомендаций для граждан, вы знаете, у нас курс действительно плавающий, зависит от многих обстоятельств, в том числе от внешнеэкономической конъюнктуры и так далее, и так далее. Алексей Борисович сможет подробно это рассказать.
Но если мы говорим о том, в чем сберегать, я, конечно, могу дать рекомендацию только про рублевые сбережения. Рублевые сбережения означают (необходимость — Ред.) сохранения покупательной способности рубля, сколько товаров и услуг вы можете купить на свои доходы, на заработную плату. И мы как раз проводим политику ценовой стабильности именно для того, чтобы сохранить покупательную способность рубля, рублевых сбережений, рублевых зарплат.
А.Б. ЗАБОТКИН:
Наверное, надо добавить чуть больше фактов про курс. Очень важно, от какой точки вы измеряете. В прошлом году были очень сильные колебания. Летом курс укрепился очень сильно. Если сравнивать с уровнями июня прошлого года, выглядит как значительное ослабление. Но, наверное, более правильной точкой сравнения является начало 2022 года — и здесь ослабление к доллару порядка 11% с начала января 2022 года по текущий момент. По отношению к евро ослабление — 5%, по отношению к юаню ослабление за этот же промежуток времени — 3%.
Поэтому говорить о том, что рубль как-то очень сильно ослаб в результате всех событий, которые произошли за последние полтора года, на самом деле не очень обосновано.
ВОПРОС (газета «Ведомости»):
Алексей Борисович в середине мая говорил о том, что Банк России рассмотрит возможность публикации диапазона курса рубля, если не увидит каких-либо рисков того, что это будет неправильно воспринято рынком. В какой стадии сейчас находится обсуждение? И какова вероятность того, что ЦБ начнет публиковать диапазон курса рубля?
И второй вопрос касается опять же заблокированных активов. Сейчас на рынке высказывается такая идея, чтобы использовать заблокированные активы Clearstream и Euroclear в России для компенсации потерь российских инвесторов. Недавно об этом высказывался Песков. Что думает на этот счет Банк России?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Что касается публикации диапазона валютного курса, вопрос находится в процессе обсуждения. Мы действительно рассматриваем этот вариант, и мы понимаем, что прогноз курса — это важный фактор бизнес-планов для многих компаний и так далее, но нам очень важно, чтобы это не воспринималось как обязательство Центрального банка этот курс обеспечить, он у нас плавающий.
И нам действительно нужно будет понять, насколько такая публикация курса не приведет к тому, что широким кругом экономических агентов это будет восприниматься как целевой показатель. У нас нет цели по курсу, у нас есть цель по инфляции.
Мы смотрели и опыт других центральных банков — кто-то публикует, кто-то не публикует. В процессе Обзора денежно-кредитной политики, я думаю, какое-то решение мы выработаем.
Что касается использования заблокированных активов, в принципе мы считаем, что обмен замороженных активов может быть, но именно обмен, потому что пока с обеих сторон активы заморожены. Они не конфискованы для того, чтобы ими компенсировать что-то. Разные варианты обмена заблокированных, замороженных активов, да, мы рассматриваем.
ВОПРОС (агентство «Интерфакс»):
У меня вопрос в продолжение темы ипотеки, она как-то сегодня не очень актуальна, как ни странно. С момента предыдущего Совета директоров появилось несколько таких публичных тоже, можно сказать так, схем, связанных с ипотекой. Во-первых, ЦБ увидел возрастающую долю кредитов, выдаваемых на срок от 30 лет. Как регулятор планирует следить за этими кредитами? Какое регулирование планируется?
Во-вторых, в Обзоре финансовой стабильности ЦБ обратил внимание на схемы с единовременным взносом, который позволяет получить дисконт по ставке по ипотеке. Тоже интересно, как ЦБ планирует пресечь эти схемы, и укладываются ли они в новое регулирование, которое ЦБ ввел с конца мая?
И у меня еще один вопрос. Вы недавно посетили Иран с визитом. Можете рассказать, какие договоренности были сделаны? Когда, допустим, в Иране начнут принимать карты «Мир»? И какие еще будут действия по взаимным расчетам между Ираном и Россией? Что ЦБ Ирана и Банк России планируют в этом направлении сделать?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Что касается ипотеки, действительно, появились новые схемы. Мы их изучаем, в том числе с удлинением стоимости кредита, с единовременным взносом, и смотрим, какие риски возникают прежде всего для заемщиков и для банков, которые их выдают.
В части случаев, скорее всего, может быть, даже с единовременным взносом усилия нужно направить на то, чтобы правильно информировать заемщиков об особенностях этого финансового продукта, если там не возникает таких дополнительных рисков для его будущей кредитоспособности в том числе.
Мы сейчас продолжаем изучать эти механизмы. На наш взгляд, они не создают вот такого уровня негативных рисков, как была льготная ипотека от застройщика, но, тем не менее, с ними нужно разобраться. Если нужно будет, будем принимать меры. Но кажется, что в части случаев можно действительно ограничиться тем, чтобы обязать банки предоставлять корректную, добросовестную, честную информацию об этих продуктах.
И как вы помните нашу позицию, что если будет множиться «схематоз», мы будем выходить (с предложением — Ред.), чтобы ипотечные продукты были стандартизированы по закону.
Иран. Обсуждали широкий круг вопросов, связанных с проведением расчетов, и в том числе взаимный прием платежных средств. Такая работа ведется, но конкретные детали по международным расчетам с другими странами мы обычно не озвучиваем.
ВОПРОС (Frank Media):
Первый вопрос. На Белгородскую область, которая сейчас находится под обстрелами, традиционно приходится довольно большая доля агропромышленного комплекса. Там сконцентрировано порядка 15% всех производств, и многие из этих компаний являются довольно крупными заемщиками. Планирует ли Центробанк предпринимать какие-то меры в части резервирования потерь по таким кредитам? И ждать ли, соответственно, кредиторам новых послаблений?
И второй вопрос. Накануне завершилась так называемая рыночная допэмиссия ВТБ, в которой, по нашей информации, участвовали в том числе и пенсионные деньги. И такая практика, когда НПФ вкладывают пенсионные средства в акции банков и других финансовых институтов, в прошлом была характерна для так называемого московского пенсионного банковского кольца, но со временем, казалось бы, была забыта. Как вы оцениваете возрождение такой практики? И считаете ли вы нормальной практику, когда эмитент отказывается раскрывать своего якорного инвестора на IPO и SPO?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Что касается ситуации с агропромышленным комплексом Белгородской области, у нас уже действующее регулирование предусматривает возможность, когда банки могут не повышать резервы, если финансовое состояние заемщика ухудшилось в результате чрезвычайных ситуаций, и они могут не увеличивать эти резервы в течение трех лет. Поэтому они могут пользоваться уже действующей нормой, на наш взгляд. Если будет что-то необходимо, мы обязательно рассмотрим.
Что касается дополнительных эмиссий, мы конкретные банки не комментируем, но, конечно, ни о каком возрождении кольца или прошлой проблемы не идет речи. Это действительно размещение акций. У нас после того как мы стали мегарегулятором и взяли под надзор и негосударственные пенсионные фонды, существенно изменился и стал более эффективным инструментарий надзора за ними, в том числе стресс-тесты. Мы, конечно, не согласовываем каждое размещение или каждую покупку пенсионным фондом активов — эти активы должны покупаться в соответствии с объявленной инвестиционной декларацией, но проводятся стресс-тесты, которые проверяют, чтобы была долгосрочная финансовая устойчивость. Но когда допэмиссия проходит по открытой подписке, если говорить в целом о размещении акций, это значит, что в эмиссионной документации не указываются потенциальное приобретатели, и с точки зрения регулирования ценных бумаг теоретически инвестором может стать любой, если это открытая подписка.
ВОПРОС (проект «Простая экономика»):
За последние полгода западная банковская система столкнулась с очередными набегами вкладчиков, что привело к череде банкротств и выкупу банков более крупными игроками. Это притом что некоторые обанкротившиеся банки хранили свои активы в достаточно консервативной форме — в государственных ценных бумагах. На фоне этих событий планирует ли Банк России корректировать обязательные нормативы отечественных банков? Или российская банковская сфера и фондовый рынок пока находятся не на той стадии развития, чтобы беспокоиться по этому поводу?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Действительно, мы изучаем международный опыт и случаи банкротства зарубежных банков очень внимательно, чтобы учиться на чужих ошибках.
В случае последнего банковского кризиса — платежеспособности средних банков США — это было связано с тем, что банки за счет краткосрочных пассивов, депозитов, которые в нынешних технологических условиях очень быстро могут уйти из банка, делали длинные вложения. Да, это были вложения в надежные бумаги государственного займа, но многие банки после того, как повысились ставки и эти бумаги обесценились, их не переоценили, а поместили в портфель для погашения. А когда вкладчики стали изымать деньги, эти убытки возникли практически разом.
Поэтому это, конечно, заставляет и нас еще раз посмотреть на регулирование рисков ликвидности. Мы до конца этого года внутри Банка России проведем дискуссию, какой должен быть обновленный норматив ликвидности. Мы это, кстати, планировали еще до кризисной ситуации с банками в США, чтобы учесть нашу специфику и структуру рынка, ликвидности разных инструментов, и будем его постепенно внедрять, по нашему плану, в
У нас были уже в 2020 году рекомендации банкам, как управлять процентным риском. Смотрим, нужно ли здесь будет что-то еще дополнительно поменять. Но на процентный риск, конечно, нужно обращать особое внимание.
А.Б. ЗАБОТКИН:
Конечно, и банки, и надзорный функционал Центрального банка должны внимательно следить за процентным риском. Но я бы хотел подчеркнуть то, что мы говорили, по-моему, даже в марте. То, что произошло в США и в Европе, это во многом связано с длительным периодом проведения политики низких процентных ставок. Все просто очень привыкли и были уверены в том, что ставки будут оставаться на нуле или близко к этому. И когда случилась инфляция и пришлось реагировать на это мерами денежно-кредитной политики, банковская система с этим была уже не в состоянии справиться. То есть это побочные последствия той избыточно мягкой денежно-кредитной политики, которая проводилась в предыдущие годы.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Согласна абсолютно.
ВОПРОС (издание Форбс):
Первый вопрос по поводу заседания FATF, которое пройдет в июне. Все чаще высказываются опасения по поводу того, что Россию могут включить в «серый» или даже в «черный список». Насколько вероятен такой сценарий? Прорабатывался ли он с участниками финансового рынка? И какие последствия будут для российских банков, инвесткомпаний, если Россию все-таки включат в «серый» или «черный список»?
И второй вопрос по поводу юаня. В конце мая представители банков высказали опасения по поводу того, что в России проблема дефицита юаня. И, по вашему мнению, такой дефицит — это временное явление, которое связано скорее с локальными потребностями некоторых компаний? Или же это все-таки такая стабильная постоянная ситуация, которая связана с общим ростом импорта из Китая в Россию и увеличивающимися потребностями кредитования российских компаний в юанях?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Что касается FATF, прежде всего хотела напомнить, что у нас в 2019 году была комплексная оценка нашей российской антиотмывочной системы со стороны FATF, и мы ее успешно прошли, получили достаточно высокие оценки. И эта антиотмывочная система продолжает эффективно работать. И, конечно, объективно для того, чтобы включать в «серый» или «черный» списки, нужны какие-то существенные структурные недостатки функционирования этой антиотмывочной системы. Наш взгляд, никаких объективных причин для этого нет.
Если будет принято политически мотивированное решение, то, конечно, последствием может быть усложнение системы расчетов, потому что будет больше времени на комплаенс-процедуры в международных расчетах. И последствия от этого будут негативные.
Что касается юаня, действительно, у нас на рынке есть краткосрочные колебания курса юаня. Это связано в том числе и с неравномерностью поступления выручки, предложения юаня. Для того чтобы такие краткосрочные колебания сглаживать, мы ввели свой инструмент: своп с юанем. И его лимит — 10 млрд юаней. Даже в дни пикового спроса его меньше половины выбирали, и последний раз мы операции проводили где-то месяц назад. Сейчас ситуация более-менее стабильная. Но эпизоды такие могут возникать, да. И они, кстати, возникали и с долларом, и с евро. У нас был такой специальный инструмент — своп с долларом и евро, для того чтобы вот такие краткосрочные колебания ликвидности смягчать.
Но с юанем это может быть и почаще, и могут быть более значительные колебания. Это связано с тем, что юань, несмотря на то, что это резервная валюта, имеет и некоторые ограничения. И наши участники, — и банки, и нефинансовые организации, — конечно, должны понимать эти особенности и управлять этими рисками ликвидности в связи с тем, что в валютной структуре доля юаня выросла.
А.Б. ЗАБОТКИН:
Надо понимать, что тот юань, который обращается на российском внутреннем валютном рынке, — это офшорный юань. Это не тот юань, которым пользуется для внутренних нужд экономика Китая. И это в некотором смысле другая валюта, поэтому процентная ставка по ней совершенно не обязана совпадать с процентной ставкой в Шанхае на денежном рынке или даже на более длительные сроки.
Поэтому отклонения стоимости юаней в России по отношению к стоимости юаней в Китае будут продолжаться. Это будет зависеть от баланса спроса-предложения на юань, уровня его ликвидности внутри страны.
С точки зрения страховочных механизмов своп юань-рубль, о котором Эльвира Сахипзадовна уже сказала, выполняет свою функцию ровно так же, как выполнял функцию аналогичный инструмент рубль-доллар до 2022 года.
Но здесь важно проводить различия между управлением ликвидностью и ситуацией с фондированием. И то, о чем вы, возможно, говорите, это то, что банки увеличивают кредитование в юанях. Для этого им не нужна юаневая ликвидность, им нужно юаневое фондирование. И единственный способ получить дополнительное юаневое фондирование — это привлекать депозиты в юанях, что банки в принципе и делают. Ставки по юаневым депозитам в последние месяцы повышались.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Спасибо за внимание. Хорошего дня.
Официальные новости ЦБ России
Источник : Ссылка