В программу долгосрочных сбережений могут прийти сотни тысяч людей, которые переведут туда свои накопления из обязательной пенсионной системы, но это произойдет не за год и даже не за два. Такую оценку в интервью «Известиям» на ПМЭФ привел заместитель Председателя Центробанка РФ Филипп Габуния. Он также рассказал, почему не стоит ограничивать количество микрозаймов на человека и полностью запрещать российским инвесторам покупать зарубежные ценные бумаги. Зампред ЦБ уверен, что привлечь на фондовый рынок массового инвестора реально, но для этого нужно «донастроить» систему защиты миноритарных акционеров.

— Госдума приняла в первом чтении законопроект по программе долгосрочных сбережений. Как вы оцениваете потенциальный охват граждан этой программой?

— Да, это очень важный законопроект, долгожданный. Вместе с Министерством финансов и правительством мы предложили беспрецедентную программу, для того чтобы заинтересовать наших граждан копить вдолгую. Что в ней интересного? Во-первых, это софинансирование, то есть на вложенный рубль государство сразу добавляет определенную сумму.

Во-вторых, в долгосрочный продукт можно перевести накопления, которые сформированы в рамках обязательной пенсионной системе. Пока закон не принят, эти накопления носят пограничный статус в вопросе, чьими они являются. В случае принятия закона, если гражданин переведет эти средства в новую программу, они станут его полной собственностью.

Кроме того, долгосрочная программа разрешает использовать эти деньги как инвестицию, в том числе на непредвиденные обстоятельства. Будет определен ряд случаев, когда эти деньги можно забрать. Да, это будет действительно ограниченный случай, чтобы у людей не возникал соблазн, например, потратить средства на какую-нибудь покупку. Ведь программа придумана не для этого, а для долгосрочного инвестирования.

Свою роль в качестве стимула сыграют и налоговые льготы, которые предусмотрены программой.

Как показывает практика тех же индивидуальных инвестиционных счетов, проходит определенный период, пока участники рынка научатся продавать новую услугу, а граждане ее «распробуют». Поэтому я не ожидаю молниеносного эффекта: закон принят, и миллионы граждан подключатся к новой программе. Но полагаю, что в течение трех лет мы почувствуем значимый эффект. Сотни тысяч людей перейдут в систему.

— То есть вы не разделяете воодушевления НПФ, которые ожидают, что к программе подключатся десятки миллионов?

— Думаю, эту оценку можно будет сделать через два года, точнее понять тренды. Но и через пару лет это будут не десятки миллионов, к сожалению.

— А будет ли уточнен и расширен список сложных ситуаций, при которых можно будет досрочно изъять средства из программы? И как эти случаи будут оформляться — законом или постановлением правительства?

— Сейчас этот вопрос как раз обсуждается.

— Но хватает ли у нас интересных инструментов, для того чтобы в России реально появился массовый инвестор? А он не появился. Ведь даже в своих обзорах регулятор отмечает большое количество фактически мертвых счетов, а основные торги приходятся всего на 2% крупных игроков.

— Не думаю, что проблема в том, что должны предлагаться какие-то сложные экзотические инструменты. В действительности, важно, чтобы компании хотели привлекать не только долги, но и капитал. Но для этого они должны уважать своего миноритарного акционера. А это — предсказуемая дивидендная политика: выплата самих дивидендов, предсказуемая доходность. Я уверен, что ситуация будет сдвигаться в эту сторону и рынок капитала у нас будет расти.

— А почему ЦБ не вводит полный запрет на вложения частных инвесторов в зарубежные активы? Даже по дружественным странам присутствует риск, связанный со вторичными санкциями, не говоря уже о риске валютном.

— Тут два момента. Нам представляется, что тотальное ограничение вложения в инструменты или в дружественные страны — это своего рода попытка немного закрыться внутри себя, изолировать свой финансовый рынок. Это неправильно. Там, где есть большие риски санкций, прямые вложения в иностранные инструменты для неквалифицированных инвесторов уже ограничены. И вообще рынок дружественных стран упал во много раз.

Поэтому нам представляется, что все-таки надо оставить возможность, пусть и с большими ограничениями, инвестировать в зарубежные активы.

Это важно еще и потому, что мы, конечно, можем ограничить. Но что помешает физическому лицу открыть брокерский счет в дружественной стране и начать покупать оттуда? А это переток средств. Мы потеряем своего инвестора, а это тоже риск.

— Депутаты одной из фракций Госдумы ежегодно вносят законопроект о запрете микрофинансовых организаций (МФО), который, правда, традиционно отклоняют. Новая инициатива от них — ограничить количество микрозаймов на человека двумя-тремя. Есть ли вероятность, что хотя бы эта инициатива будет поддержана ЦБ?

— В отношении МФО мы последовательно принимаем решения, и законодатель их последовательно поддерживает. Мы делаем всё, чтобы ограничить возможность избыточной долговой нагрузки на физических лиц. Это и новые требования по максимальному проценту по займам, который последовательно снижается, и, что гораздо важнее, введение нормативов на предельную долговую нагрузку. Требования здесь постоянно ужесточаются. Ведь действительно в прошлом самой страшной была ситуация, когда человека вгоняли в долговую кабалу, из которой он не мог выбраться. Сейчас введено очень много ограничений, которые не позволяют это делать.

Важно добавить, что ограничения касаются тех, кто занимается бизнесом легально. Поэтому, когда кто-то предлагает запретить выдавать микрозаймы, то он не очень понимает, что миллионы людей, которые ими пользуются, делают это по своим причинам. Например, рядом нет банка или он есть, но отказывает в кредите, а может, просто нужно занять на короткий срок.

Если мы запретим этим людям брать микрозаймы, то будем подталкивать их к нелегальным кредиторам, в серую зону, которая, к сожалению, существует. А там не действуют механизмы защиты, которую выстроил законодатель в части прав конкретного заемщика.

Поэтому здесь нужно действовать аккуратно. Мне кажется, что сейчас мы движемся в правильном направлении, помогая легальным участникам постепенно, без резких шагов перестраивать свои бизнес-модели. Чтобы они действовали правильно, а не продавали услугу в надежде на то, что заемщик не заплатит и попадет в кабалу.

— Сейчас на фондовом рынке бал правят «физики», на них приходится до 80% торгов акциями. Вы согласны с этой оценкой? И чего больше добавляет такое доминирование частных инвесторов — риска или, наоборот, стабильности, в связи с тем что снижается риск оттока капитала?

— Да, 80% — это доля оборотов, которые занимают физлица в торгах на Мосбирже. Что касается рисков, по мне так наоборот, физлица — это здоровая атмосфера на рынке. Они чутко реагируют, в этом смысле мы можем получить некоторую дополнительную волатильность, но фундаментально важно, чтобы было большое количество инвесторов. Не один какой-то с большим капиталом пришел и что-то купил, а много разных, которые создают соответствующее давление, чутко реагируют на информацию, и цена акций становится справедливой.

А вопросы с рисками, возникающими от волатильности поведения массового инвестора, что является абсолютно распространенным явлением на мировых площадках, прежде всего должен лечиться за счет институциональных инвесторов — НПФ, страховых компаний, а также длинных инвестиционных инструментов, о которых мы говорили в начале. Когда у тебя нет интереса конкретно в один день что-то купить подешевле, а продать подороже, а есть стимул долго находиться в активах, то эти активы растут постепенно, что сглаживают волатильность. Более того, это хороший стимул для биржи, для финансовых регуляторов.

— Вы чуть ранее сказали, что нужно усилить защиту миноритариев. Но не в их интересах работает, например, обязательный выкуп акций. Может быть, имеет смысл что-то сделать с этим, изменить законодательство?

— Мне кажется, не нужно фокусироваться на одном конкретном элементе. В целом всю политику регулирования корпоративного управления, раскрытия информации со стороны государства, необходимо очень сильно донастроить в пользу защиты миноритарных акционеров.

Это крайне важно, если мы хотим иметь рынок капитала. Если мы хотим, чтобы массовый инвестор пришел, мы должны относиться к нему уважительно. Ведь он партнер больших компаний, которым доверил свои деньги, свой капитал, для того чтобы они могли что-то произвести, заработать, и надеется получить на этом отдачу. Без этого всё остальное просто бессмысленно.

Анна Каледина, Ксения Седунова, «Известия»