Добрый день!

Сегодня мы представляем Обзор финансовой стабильности за II–III кварталы 2023 года. За это время перечень уязвимостей в основном сохранил свою актуальность, а некоторые уязвимости отчасти реализовались. Российская экономика продолжила быстро расти. Устойчивое увеличение внутреннего спроса, поддержанное быстрым ростом кредитования, все больше превышало возможности расширения производства. В таких условиях инфляция существенно ускорилась, и для ограничения инфляционных рисков Банк России повысил ключевую ставку с 7,5 до 15%.

Начну с оценки влияния жестких денежно-кредитных условий на финансовую стабильность. Тем более что сейчас во многих странах тоже происходит ужесточение денежно-кредитной политики, процентные ставки достигли максимальных значений за последние 10–15 лет, и стали проявляться негативные эффекты для финансового сектора: рост корпоративных дефолтов, коррекция цен на рынках жилья, проблемы в коммерческой недвижимости. Кризис региональных банков США и неустойчивость Credit Suisse этой весной были урегулированы, но на фоне высоких ставок в мире могут реализоваться новые уязвимости. В этих странах очень долго были нулевые ставки (в Европе даже отрицательные). В результате участники рынка использовали рискованные стратегии для повышения прибыли и при этом не уделяли достаточного внимания процентному риску.

В России иная ситуация. Наш анализ показывает, что реальный и финансовый секторы отечественной экономики сохранят устойчивость в условиях жесткой денежно-кредитной политики. Текущая ситуация кардинально отличается от той, что наблюдалась при повышении ключевой ставки в 2014 и 2022 годах. Тогда мы резко повышали ставку — во многом для ограничения рисков для финансовой стабильности, чтобы прекратить отток средств граждан с рублевых депозитов, снизить волатильность финансового рынка. Сейчас это реакция денежно-кредитной политики на ускорение инфляции.

Что касается корпоративного сектора, то его долговая нагрузка остается достаточно низкой по историческим меркам: отношение чистого долга к операционной прибыли по 70 крупнейшим компаниям на середину года составило 1,6. Это выше, чем в прошлом году, когда у экспортеров была больше прибыль на фоне рекордных цен на нефтегазовом рынке и еще не действовало эмбарго на российскую нефть. Но это заметно ниже, чем в пандемийном 2020 году. Тогда этот показатель составлял 2,1. В обзоре мы публикуем результаты анализа чувствительности этих компаний к жестким денежно-кредитным условиям в следующем году. По нашим оценкам, в целом они сохранят устойчивость, реструктуризация долга может потребоваться лишь отдельным заемщикам. Большая часть компаний, которые сталкиваются со сложностями, реструктурировали свои кредиты еще до повышения ключевой ставки.

Нужно отметить, что банки в целом аккуратно подходят к кредитованию компаний по плавающей ставке: такие кредиты чаще предоставляются крупным компаниям, которые умеют управлять своими рисками. Например, в кредитах нефтегазовой отрасли и металлургии доля плавающих ставок — 60%, а в кредитах МСП — 35%. Качество корпоративных кредитов по плавающей ставке в среднем выше, чем по фиксированной. Доля «плохих» кредитов по плавающим ставкам составила 3%, а по фиксированным — 8% на 1 октября. Рост ключевой ставки не привел к массовым реструктуризациям кредитов, в отличие от прошлого года. В августе, сентябре и октябре их объем и количество были сопоставимы с предыдущими месяцами.

Что касается рынка недвижимости, то, в отличие от ряда стран, у нас нет ипотеки с плавающими ставками, и повышение ставки не увеличивает долговую нагрузку граждан, которые уже взяли ипотеку. До последнего момента ипотека показывала очень быстрый рост (34% в годовом выражении на 1 ноября). Такой рост сопровождался смягчением стандартов кредитования. За два года доля кредитов, предоставленных заемщикам с показателем долговой нагрузки (ПДН) более 80%, выросла почти в два раза и приблизилась к 50%. Кредиты с небольшим первоначальным взносом (до 20%) в III квартале превысили половину от всех ипотечных выдач.  

Главным драйвером в ипотеке являются льготные госпрограммы: в III квартале на них пришлось 63% от общего объема выданных ипотечных кредитов, а в октябре уже 71%. В этих условиях усиливается ценовой дисбаланс на рынке жилья: в III квартале цены на первичном рынке были уже на 42% выше, чем на вторичном. До запуска массовой льготной ипотеки эта разница не превышала 10%. При повышении рыночных ставок активность в льготном сегменте еще больше возрастает. Главная задача сейчас — не допустить формирования «пузыря». Для этого важно модифицировать льготные программы в пользу адресных, а также улучшать стандарты кредитования. Мы со своей стороны с 1 октября повысили надбавки по рискованным ипотечным кредитам, а в следующем году вместе с депутатами будем работать над механизмом макропруденциальных лимитов в ипотеке.

Что касается застройщиков, то в последние месяцы они фиксируют значительный рост спроса и приток средств на счета эскроу. Если в будущем из-за замедления ипотеки этот приток сократится, мы не ожидаем проблем у застройщиков. Во-первых, благодаря механизму эскроу уровень ставок по проектам строительства жилья заметно ниже, чем в целом по корпоративным кредитам.  Во-вторых, большинство проектов имеют достаточный запас устойчивости. В-третьих, в последние годы застройщики получили значительный объем прибыли, что создает для них запас прочности.

Аналогичный вывод можно сделать и в отношении финансового сектора. Банки на фоне роста в июле — октябре кривой доходности ОФЗ в среднем на 310 б.п. столкнулись с отрицательной переоценкой торгового портфеля облигаций в размере около 300 млрд рублей, это 1,6% от номинальной стоимости портфеля. Ожидаемые потери на годовом горизонте от реализации процентного риска банковской книги с учетом произошедшего роста ставок составят около 600 млрд рублей недополученного чистого процентного дохода. Но эти потери незначительны относительно чистой процентной маржи банков: она составляет 4,8%, а эти потери — около половины процентного пункта.

Отрицательная переоценка облигаций затронула и сегмент некредитных финансовых организаций. Тем не менее ее влияние на их финансовый результат также незначительно. И у страховых компаний, и у НПФ прибыль с начала года достигла порядка 400 млрд рублей. Таким образом, мы не ожидаем негативного влияния процентных ставок на финансовую стабильность.

Перейду к уязвимостям, связанным с валютными и санкционными рисками. В августе на нашем валютном рынке наблюдалась повышенная волатильность на фоне сокращения экспорта и увеличения спроса на импорт. Одновременно снизилась ликвидность рынка и его глубина, то есть меньшие объемы покупок валюты стали оказывать большее влияние на курс. В результате курс рубля с июня по сентябрь ослаб на 21%. Однако в октябре — ноябре этого года рубль укрепился на 10% на фоне подорожавшей нефти и восстановления торгового баланса. Укреплению способствовало и повышение Банком России ключевой ставки, что ограничило чрезмерный спрос на импорт и увеличило стимулы компаний оперативно конвертировать валютную выручку. Ускоренной конвертации выручки способствовал также указ Президента об обязательной продаже валютной выручки экспортерами. Чистые продажи иностранной валюты 29 крупнейшими экспортерами повысились в октябре на 36% относительно предыдущего месяца, до 12,5 млрд долларов. С начала ноября чистые продажи уже превысили этот уровень.

Дальнейшая ситуация будет определяться внешней торговлей, динамикой нефтяных цен, волатильность которых в последнее время возросла. С одной стороны, усилились опасения, что мировой спрос на энергоресурсы будет сокращаться из-за замедления глобальной экономики. С другой стороны, продолжается конфликт на Ближнем Востоке. При этом недружественные страны периодически усиливают санкции в отношении российского экспорта. В то же время влияние на валютный рынок со стороны финансового счета продолжает снижаться. Заметных погашений внешних обязательств российских компаний в ближайшие месяцы не планируется. Объем приобретения валюты в рамках сделок по выходу нерезидентов из российских активов и выплате дивидендов ограничен ежемесячным лимитом.

В целом компании и финансовый сектор постепенно адаптируются к текущему уровню санкций и меняют каналы трансграничных расчетов, чтобы уменьшить подверженность новым ограничениям. Доля экспортной выручки крупнейших компаний в «токсичных» валютах существенно снизилась — с 96% в начале 2022 года до 17% в сентябре этого года. Основной иностранной валютой на российском рынке становится китайский юань. Трансграничные платежи в рублях также возрастают, но офшорный рынок рубля пока достаточно ограничен. Иностранные компании, получающие платежи за поставки в Россию в рублях, и нерезиденты, оплачивающие в рублях наш экспорт, в основном продают и покупают рубли на российском рынке. Объем средств иностранных банков на корсчетах и депозитах в российских банках в рублях по состоянию на 1 октября составлял около 550 млрд рублей — примерно столько же, сколько год назад, но доля банков из дружественных стран повысилась до 75%.

Продолжается девалютизация банковских балансов, что дает банкам возможность сокращать открытую валютную позицию и снижать свою подверженность валютному риску. При этом в структуре валютных средств также повышается доля валют дружественных стран: в валютных депозитах компаний она составила на 1 ноября уже 49%, а в валютных кредитах — 29%.

С 2020 года мы выделяли в наших обзорах такую уязвимость, как рост вложений граждан в иностранные инструменты. В первую очередь это несет повышенные риски для самих граждан — кредитные, инфраструктурные, санкционные. На макроуровне из-за роста таких сбережений сокращается объем ресурсов в российской финансовой системе, который может быть направлен на развитие экономики. Риски вложений в иностранные инструменты фактически реализовались: в начале ноября Минфин США ввел санкции в отношении «СПБ Биржи». Нужно отметить, что более 80% инвесторов, чьи акции оказались заблокированы, относятся к квалифицированным инвесторам. Тем не менее этот случай в очередной раз подтверждает, что любые зарубежные вложения несут санкционные риски для российских граждан. Это характерно для инвестиций не только через российскую инфраструктуру, но и через иностранных брокеров, а также для депозитов в иностранных банках. 

В связи с этим благоприятным фактором является сокращение объема трансграничных переводов граждан: за отчетный период граждане снизили объемы переводов примерно в два раза до 1,5 трлн рублей. При этом переводы граждан часто не остаются на депозитах в иностранных банках, а используются для оплаты расходов за рубежом и пополнения иностранных банковских карт. В целом граждане уменьшили свою подверженность рискам, связанным с иностранными вложениями: доля их сбережений в иностранных валютах, включая депозиты в иностранных банках, сократилась на 1,6 п.п., до 20,2%.

Мы также не отмечаем роста активности российских пользователей на рынке криптоактивов: количество посещений россиянами сайтов крупнейших криптовалютных бирж уменьшилось в последние полгода на 2%. При этом отмечается рост выявленных банками операций, которые связаны в том числе с покупкой криптоактивов, на 54% в годовом выражении, до 82 млрд рублей в среднем за месяц. Однако этот рост связан с тем, что банки стали лучше выявлять такие операции в результате надзорной работы. В целом риски для граждан, связанные с вовлеченностью в рынок криптовалют, сохраняются, мы будем их отслеживать.

Наконец, хотелось бы затронуть вопрос, который мы также давно поднимаем в обзорах финансовой стабильности, — риски долговой нагрузки граждан. Годовой рост кредитования близок к динамике зарплат, однако нас беспокоит, что кредитование растет за счет уже закредитованных граждан. Доля заемщиков, имеющих три кредита и более, в портфеле потребительских кредитов увеличилась до 47% на 1 июля.

С текущего года для сдерживания роста долговой нагрузки Банк России применяет макропруденциальные лимиты, ограничивающие долю выдач рискованных потребительских кредитов. Изначально лимиты таргетировали группу наиболее закредитованных заемщиков с ПДН более 80% и помогли улучшить стандарты кредитования. Однако при этом возросла доля выдач с ПДН в диапазоне 50–80%. Поэтому уже в IV квартале мы ввели ограничения на долю предоставленных кредитов и в этом диапазоне, а предельно допустимая доля кредитов с ПДН более 80% была снижена до 5%.

Для ускорения перехода к сбалансированной структуре кредитования Банк России ужесточил лимиты по кредитам с ПДН 50–80%, выдаваемым в I квартале следующего года: макропруденциальный лимит по картам снижается с 20 до 10%; по прочим кредитам — с 30 до 25%. Более жесткий лимит по картам обусловлен тем, что МПЛ распространяется только на новые карты и карты, по которым происходит увеличение лимита, поэтому он влияет на структуру выдач с лагом. Мы ожидаем, что новые меры позволят сделать рост кредитования более сбалансированным. При этом продолжат действовать макропруденциальные надбавки, позволяющие банкам накапливать буфер капитала, который может быть распущен Банком России в случае реализации системных рисков (как это происходило в 2020 и 2022 годах).

В целом опыт России и других стран показывает, что ограничение возникающих уязвимостей и формирование буферов капитала с помощью макропруденциальных мер, а также своевременный выход из регуляторных послаблений являются важными задачами регулятора, которые позволяют ему проводить гибкую денежно-кредитную политику. Для России сохраняются риски новых санкций, поэтому для нас этот запас прочности особенно важен.

Спасибо за внимание!