О том, как Центробанк оценивает итоги 2023 года для российского банковского сектора, его текущее состояние и перспективы развития, «Ъ-Банку» рассказал директор департамента банковского регулирования и аналитики Банка России Александр Данилов. Один из важнейших итогов в том, что быстрое восстановление сектора позволило ЦБ отменить почти все послабления последних лет для банковского сектора, включая кредитные.

«Год был очень успешным»

— Как вы оцениваете итоги 2023 года для российских банков? Насколько ожидаем был существенный рост сектора?

— Год был очень успешным. Мы ожидали, что сектор будет постепенно восстанавливаться после тяжелого 2022 года, но экономика и банки быстро адаптировалась к новым условиям, так что итоги превзошли наши прогнозы. Несмотря на продолжающееся санкционное давление, в 2023 году банки не только сохранили хороший запас прочности, прежде всего капитала, но и поддержали рост бизнеса, существенно нарастили кредитование экономики.

Так, корпоративный кредитный портфель вырос на рекордные за последнее десятилетие 20%. Компании активно привлекали средства для инвестиционных проектов, исполнения госзаказа, для замещения внешнего долга и выкупа активов иностранных компаний. Ну и не надо забывать про строительство жилья — там тоже рост кредитования был значительным.

Сегмент необеспеченного потребительского кредитования очень быстро восстановился, показав почти 16% прироста за год. Автокредитование побило все рекорды: на фоне отложенного спроса, а также налаживания локального производства и поставок автомобилей из Китая рост составил 42% против падения на 3,7% в 2022 году. В ипотеке тоже рекордный рост, разогнанный программами господдержки,— на 34,5%; не будет большим преувеличением сказать, что банки и застройщики выполнили за год двухлетний план.

На фоне такого быстрого восстановления экономики и высокого роста объемов бизнеса банки заработали 3,3 трлн руб. прибыли. Но ее нужно рассматривать вместе с околонулевым результатом 2022 года: отдельные значимые компоненты прибыли 2023 года, по сути, покрытие предыдущих потерь. Так, в 2023 году банки смогли частично распустить резервы, консервативно созданные в 2022 году, общие отчисления на резервы сократились с 2,5 трлн до 1,8 трлн руб. Кроме того, банки «отыграли» 0,5 трлн руб. из 1 трлн руб. прошлогоднего убытка от валютной переоценки.

— Какой вы видите траекторию развития банковского сектора в 2024 году в условиях жесткой денежно-кредитной политики ЦБ?

— В этом году темпы кредитования, скорее всего, снизятся: компании корректируют свои планы с учетом более дорогих кредитных средств. Корпоративный портфель может вырасти где-то на 6–11%. В рознице мы тоже ожидаем замедления. Чтобы ограничить закредитованность граждан, мы последовательно ужесточали макропруденциальное регулирование: повышали надбавки по рискованным кредитам, а в необеспеченном кредитовании еще и устанавливали лимиты на их выдачу. Кроме того, правительство ужесточило условия выдачи ипотеки с господдержкой. В итоге мы ожидаем, что потребительские кредиты в этом году вырастут на 3–8%, а ипотека — на 7–12%. Это существенно меньше прошлого года, но это адекватный, сбалансированный рост, который не грозит перегревом рынка.

— А финансовый результат?

— Прибыль мы ждем несколько ниже прошлогоднего рекорда — на уровне 2,3–2,8 трлн руб. Во-первых, мы думаем, что по мере переоценки активов и пассивов с учетом более высоких ставок, а также из-за необходимости восстанавливать значения норматива краткосрочной ликвидности (НКЛ), по которому мы отменили послабления, чистая процентная маржа сократится до 4,0–4,4% с 4,7% в 2023 году. Во-вторых, мы ожидаем роста резервов по кредитам в связи с тем, что больше не будет значимого роспуска «перерезервированных» кредитов 2022 года, а также в связи с постепенным «вызреванием» реструктурированных кредитов и кредитов, выданных в последние год-два заемщикам с высоким показателем долговой нагрузки. Кроме того, мы не закладываем в прогноз прибыль от валютной переоценки, которая была значимым фактором в 2023 году.

«Потенциальный риск несут реструктурированные кредиты»

— Как вы оцениваете текущее состояние основных показателей российского банковского сектора: достаточности капитала, уровня резервов, выполнения иных нормативных требований? Есть ли проблемы в данном плане, каковы могут быть пути их решения?

— Значительных проблем с капиталом мы сейчас не видим. Банковский сектор сохраняет адекватный запас капитала: на 1 февраля 2024 года — около 7,5 трлн руб. сверх уровня, соответствующего нарушению нормативов — этого достаточно для покрытия потерь в размере приблизительно 7% кредитного портфеля. Для сравнения: в 2022 году суммарные расходы на резервы были на уровне 2,5 трлн руб., или 3% от кредитного портфеля.

При этом следует отметить, что запас капитала неравномерно распределен по банкам и, безусловно, есть игроки, которые в острую фазу кризиса пострадали сильнее. Также у отдельных банков есть груз проблем в виде заблокированных активов, и мы дали им рассрочку на десять лет для формирования резервов, чтобы они смогли признать убытки за счет зарабатываемой прибыли, а не за счет текущего капитала. Некоторые банки уже практически полностью зарезервировали эти заблокированные активы или выводят их на отдельные компании.

— Это было далеко не единственным послаблением...

— Быстрое восстановление сектора позволило нам отменить почти все послабления, кроме уже упомянутой рассрочки по заблокированным активам и временной отмены надбавок к капиталу. Причем надбавки уже начали восстанавливаться — с 1 января 2024 года минимальный уровень надбавок повышен до 0,25 процентного пункта, при этом послаблением по надбавкам сейчас пользуются менее десяти банков.

Существенных рисков в части возможных накоплений «скрытых плохих долгов» сейчас нет, и мы уже отменили послабления по корпоративным кредитам, в том числе по резервированию кредитов заемщикам, пострадавшим из-за санкций. Доля проблемных кредитов сейчас около 5%, и они почти на 80% зарезервированы, и потому значимого риска не представляют.

Потенциальный риск несут реструктурированные кредиты, потому что не всем заемщикам реструктуризация поможет, и кто-то может уйти в дефолт. Портфель реструктуризаций на начало года составил 12,1 трлн руб., или 16% корпоративного портфеля, но потенциально рискованными мы считаем около 3 трлн руб., то есть 4% корпоративного портфеля. Это в основном либо повторные реструктуризации заемщикам с плохим финансовым положением или большим объемом долга, уже признанным банками проблемным, либо кредиты заемщикам, которые не платят проценты более двух лет. На текущий момент потенциально проблемные реструктуризации покрыты резервами на 17%, а около 35% покрыто качественными залогами.

Риски по таким реструктуризациям управляемы, так как проблемы могут вызревать постепенно и банки будут создавать необходимые резервы из прибыли. Даже если какому-то банку нужно будет единомоментно создать много резервов, то это тоже не проблема в силу послаблений по надбавкам к капиталу, о которых я упоминал.

«Мы активно работаем, чтобы ограничить выдачу рискованных кредитов»

— Каковы сейчас основные риски для российской банковской системы, насколько серьезны эти угрозы, что нужно делать для противостояния им?

— Можно выделить несколько основных тем, которые нас сейчас беспокоят больше всего; понятно, что мы обращаем внимание и на другие вещи, но эти — в наибольшем фокусе нашего внимания.

Одна из них — это риски розничного кредитования, в частности ипотеки, я об этом уже говорил. Мы активно работаем, чтобы ограничить выдачу рискованных кредитов с помощью макропруденциальных надбавок. Однако они не всегда эффективны, особенно если у банка значительный запас капитала. Поэтому мы рассчитываем, что скоро сможем применять макропруденциальные лимиты в ипотеке, а не только в потребительском кредитовании.

Есть связанный с этим вопрос качества строительных кредитов. В моменте все хорошо, но объем таких кредитов большой — 6,1 трлн руб., что составляет примерно 8% от всего корпоративного портфеля банков, или около 40% их капитала. Важно, чтобы не было ухудшения, сюрпризов, как с дефолтом отдельных крупных застройщиков в Китае, которые набрали много долгов для быстрого роста объемов бизнеса, но переоценили свои силы и не смогли их обслуживать. В последнее время на фоне высоких продаж и масштабных программ господдержки наши застройщики тоже начали много проектов, рассчитывая на сохранение повышенного спроса. Но опыт учит, что ситуация на рынке может измениться, а это несет потенциальные риски. Пока мы не наблюдаем значительного количества проблемных кредитов: их доля менее 0,5% проектного портфеля, но в ситуациях, когда продажи снижаются, решающее значение имеет финансовое состояние компаний. Поэтому мы сейчас готовим предложения по обновлению системы критериев для оценки уровня кредитоспособности заемщиков-застройщиков, использующих счета эскроу. В частности, предполагаем внедрить балльно-весовой подход учета критериев в оценке, а также отслеживать соответствие фактических темпов строительства и продаж плановым, учитывать групповые риски. Это позволит лучше дифференцировать компании по степени финансовой устойчивости, с тем чтобы банки принимали более взвешенные кредитные решения и своевременно создавали адекватные резервы.

— Это риски, связанные с положением заемщиков. А внутрибанковские?

— Есть фактор снижения запаса ликвидных активов у банков, которые агрессивно наращивали кредитование за счет временных послаблений по нормативу краткосрочной ликвидности (НКЛ). Системной проблемы это не несет, так как банки могут привлекать ликвидность у Банка России. Однако мы считаем, что банки должны снижать риски за счет наращивания ликвидных активов и улучшения структуры привлеченных средств. Чтобы повысить качество управления краткосрочной ликвидностью в системно значимых банках, мы с марта отменили послабление по НКЛ. Банки, которым будет сложно соблюдать норматив, могут воспользоваться безотзывной кредитной линией, но за нее нужно будет платить. На наш взгляд, эта мера станет стимулом, чтобы банки активнее улучшали позицию по ликвидности.

И в целом, конечно, банкам нужно удлинять фондирование: привлекать долгосрочные вклады компаний и граждан, выпускать облигации, размещать безотзывные сберегательные сертификаты. Предпосылки для развития этих инструментов создают и отмена послаблений по НКЛ, и необходимость финансировать долгосрочные кредиты. В перспективе это создаст более сбалансированную базу фондирования.

«Беспокоит риск высокой кредитной концентрации на крупные компании»

— Вы говорили о рисках, присущих застройщикам. А если вести речь о заемщиках в целом — какова ситуация?

— Нас беспокоит риск высокой кредитной концентрации на крупные компании. Он заключается в том, что отдельные наши компании по размеру превосходят банки. Если такая компания привлекает много кредитов в одном банке, то в случае ее дефолта возникает угроза для финансовой стабильности банка. А поскольку такие компании кредитуют, как правило, крупные, системно значимые банки, то риск возникает и для всей финансовой системы. Проблема усугубляется тем, что российские компании сейчас не могут занимать за рубежом и вынуждены рефинансировать существующие внешние долги, то есть потребность в привлечении финансирования у российских банков будет только увеличиваться.

Для ограничения таких рисков оптимально, чтобы размер кредитов, выданных одной компании — точнее, группе связанных компаний на консолидированной основе, не превышал 25% от капитала банка. Тогда в случае дефолта заемщика высока вероятность, что банк, даже создав резервы, не пробьет нормативы по капиталу и сохранит финансовую устойчивость. Исторически мы давали послабления, позволяя отдельным банкам кредитовать компании, попавшие под санкции, сверх этого порога. Тогда это было оправданно, потому что из-за угрозы вторичных санкций не все банки были готовы работать с такими компаниями. Но сейчас это уже не актуально, поскольку практически все крупные банки под санкциями.

Поэтому надо думать над структурным решением проблемы, а не ждать, пока риски будут нарастать в отдельных банках. В качестве такого решения мы видим, с одной стороны, ужесточение регулирования нормативов концентрации. В частности, для системно значимых банков мы планируем ввести новый норматив Н30 на консолидированной основе и более жесткий — без пониженных весов, он будет соотноситься не со всем капиталом, а только с основным. Будем вводить Н30 постепенно до 2030 года, чтобы было время на адаптацию. К середине текущего года планируем выпустить консультативный доклад на эту тему.

С другой стороны, мы хотим создать и стимулы, например включить в НКЛ синдицированные кредиты. Если синдицированный кредит выдан с использованием стандартной документации, будем учитывать его в составе высоколиквидных активов, потому что его можно быстрее переуступить, он более ликвиден. В целом мы рассчитываем, что это создаст стимулы к более равномерному распределению риска по системе, будет способствовать росту ее устойчивости.

— Банк России еще несколько лет назад обращал внимание на риски вложений банков в экосистемы. Как сейчас с этим обстоит дело?

— Действительно, объем иммобилизованных активов довольно высок. Такие активы не создают требований по возврату денежных средств, могут быть низколиквидными и подверженными высокому риску обесценения, что не позволяет рассматривать их в качестве надежного обеспечения банковских обязательств. По предварительным оценкам, объем иммобилизованных активов банков с универсальной лицензией, включая вложения в экосистемы и другие виды нефинансового бизнеса, составляет около 4 трлн руб. на конец 2023 года — это около 26% от их капитала. Однако доля иммобилизованных активов в отдельных кредитных организациях, в том числе и достаточно крупных, заметно превышает средний уровень и может достигать 30–40% от капитала, что вызывает наше беспокойство.

Чтобы ограничить риски накопления на балансах банков избыточных иммобилизованных активов, мы планируем внедрить специальный лимит в процентах от капитала банка. Если концентрация иммобилизованных активов у банка превысит лимит, избыточные вложения будут вычитаться из капитала, то есть фактически будут полностью финансироваться за счет собственных средств банка без сопутствующих рисков для кредиторов и вкладчиков. Лимит будем вводить постепенно, в течение нескольких лет, чтобы у банков было время на адаптацию. На 2024 год запланирована калибровка параметров лимита и разработка нормативной базы. К внедрению нового регулирования приступим в 2025 году.

Петр Рушайло, Коммерсант-Банк