Добрый день! Сегодня мы приняли решение сохранить ключевую ставку на уровне 7,50% годовых.

Инфляция складывается чуть ниже нашего февральского прогноза, а динамика ВВП — выше. В этом году мы ждем продолжения восстановления экономики. Оно может сопровождаться усилением инфляционного давления. А это во многом будет зависеть от факторов со стороны спроса. Если мы увидим признаки такого ускорения инфляции, которое станет угрозой достижению цели 4% в 2024 году, то нам уже на ближайших заседаниях может понадобиться повышение ключевой ставки.

Остановлюсь подробнее на аргументах нашего решения.

Первое. Годовая инфляция временно находится на пониженных уровнях.

У многих возникает вопрос: почему инфляция в феврале была 11%, а в марте сократилась втрое — до 3,5%. Хотя цены продолжают расти. Это снижение инфляции было ожидаемым. И оно связано с расчетным эффектом базы.

На конец февраля годовая инфляция достигла 11%, но 7,6% из них мы получили в марте прошлого года. После того как тот март вышел из расчета годовой инфляции, она резко уменьшилась. Этот эффект сохранится и в апреле. Подчеркну, что это временное снижение годовой инфляции и его не нужно воспринимать как уверенное достижение цели. По нашему прогнозу, инфляция закрепится на целевом уровне только в следующем году.  

В последние месяцы нарастало устойчивое ценовое давление. Например, очищенная от волатильных компонентов базовая инфляция ускоряется, хотя пока и остается ниже 4% в пересчете на год. При этом темпы текущего роста общего индекса потребительских цен в годовом выражении — уже несколько месяцев на уровне 4%.

Важный фактор ускорения инфляции — оживление потребительского спроса. Об этом можно судить по оперативным данным расходов населения, прежде всего в сегменте услуг, а также по увеличению спроса на кредиты. Поддержку потреблению оказывают рост зарплат и улучшение потребительских настроений. Учитывая эти тенденции, мы повысили прогноз роста потребления домашних хозяйств.

В то же время ускорение инфляции сдерживается разовыми факторами, которые оказались более сильными и долгоиграющими. В частности, рекордный урожай прошлого года снижает ценовое давление на продовольственных рынках. Кроме того, в прошлом году многие компании, ожидая сложностей с поставками, сформировали повышенные запасы товаров. В том числе благодаря крепкому курсу. Теперь они постепенно запасы реализуют. И это может объяснять относительно небольшой перенос в цены произошедшего в начале года ослабления рубля. По-видимому, такой перенос будет более растянутым во времени. И мы это будем учитывать.

Инфляционные ожидания населения в апреле вновь снизились. Они сейчас немного выше диапазона 2017–2020 годов, когда инфляция была вблизи цели. При этом ценовые ожидания компаний в большинстве отраслей продолжили повышаться.

Учитывая факт более низкой ценовой динамики в I квартале и более длительное влияние разовых дезинфляционных факторов, мы уменьшили прогноз инфляции в текущем году на половину процентного пункта — до 4,5–6,5%. Напомню: прежний прогноз был 5–7%. Да, мы допускали возможность более долгого отклонения инфляции от цели, чем обычно, чтобы не препятствовать структурной трансформации экономики. Но 5–7% не было нашей безусловной целью на этот год. Сейчас мы видим, что адаптация экономики происходит быстрее. Кроме того, за счет очень значительного одномоментного сдвига уровня цен в прошлом году компании получили возможность быстрее подстроить свои издержки к изменившимся условиям. Важную роль в подстройке экономики также играл расширенный спрос государства. Однако по мере выхода траектории роста экономики на докризисный уровень избыточное стимулирование спроса при отставании предложения может обернуться ускоренным ростом цен и в следующем году. Учитывая лаги влияния денежно-кредитной политики, мы должны будем своевременно реагировать на это повышением ключевой ставки.

Второе. Экономическая активность восстанавливается.

С учетом более быстрой адаптации экономики мы повысили прогноз роста ВВП в текущем году до 0,5–2,0%. К концу следующего года экономика вернется к уровням конца 2021 года с темпами роста 0,5–2,5%. Затем она будет расти на 1,5–2,5% в год.

Адаптация предприятий к изменившимся условиям продолжается. Ее поддерживает расширение частного и государственного спроса. По нашей оценке, сегодня спрос в экономике соответствует динамике производства товаров и услуг. Возможности ускоренного наращивания производства упираются в ресурсные ограничения, прежде всего из-за довольно напряженной ситуации на рынке труда.

Спрос на рабочую силу продолжает расти. Многие компании испытывают трудности с поиском персонала. Особенно остро эта проблема стоит в обрабатывающей промышленности. По данным наших территориальных подразделений, компании предъявляют повышенный спрос на программистов, инженеров-строителей, представителей рабочих специальностей. Это ведет к повышению издержек на оплату труда, за которым может не успевать производительность труда.

Третье. Денежно-кредитные условия остаются нейтральными.

Наклон кривой ОФЗ стал еще более крутым в основном из-за снижения ставок по коротким бумагам, на сроки до двух лет. Это отражает коррекцию вниз ожиданий участников рынка относительно вероятности повышения ключевой ставки. Так рынок мог отреагировать на статистику по текущей динамике инфляции.

Ставки на длинном конце кривой ОФЗ находятся на высоких уровнях с сентября прошлого года. Основные причины — высокая неопределенность и ожидания дальнейшего расширения программы заимствований со стороны бюджета. Кроме того, на ценообразование может влиять ограниченная ликвидность рынка в этом сегменте.

Даже при этих уровнях доходностей ОФЗ в марте продолжился активный рост на кредитном рынке. Корпоративный портфель заметно увеличился, во многом за счет кредитов компаниям, задействованным в крупных инвестпроектах. Такие компании активно размещали облигации. В феврале — апреле этого года рыночных размещений было заметно больше, чем в аналогичные месяцы 2019–2021 годов, несмотря на то что ставки по корпоративным облигациям сейчас выше, чем тогда.

Возрос аппетит банков к риску и на розничном рынке. Кредитные организации чутко реагируют на улучшение конъюнктуры в отдельных отраслях и рост зарплат, поэтому готовы предлагать части заемщиков более выгодные условия. Кроме того, в I квартале банки получили высокую прибыль, что позволяет им чувствовать себя более уверенно, выдавая новые кредиты. Хочу отметить, что март — это лишь первый месяц такого заметного оживления, и нам требуется больше данных, чтобы оценить устойчивость этой тенденции.

Кроме роста потребительского кредитования, есть и другие признаки плавного снижения склонности населения к сбережению. В частности, доля текущих рублевых счетов в средствах граждан вернулась к пиковым значениям конца 2021 года. Это означает, что клиенты банков предпочитают более ликвидную форму хранения своих средств, которая дает возможность быстро направить средства на покупки.

Перейду к внешним условиям.    

В мировой экономике сохраняются угрозы для финансовой стабильности, что будет оказывать давление на глобальный рост. С другой стороны, поддержку этому росту оказывает открытие экономики Китая.   

На долгосрочном горизонте значимое влияние на мировую экономику будет оказывать ее продолжающаяся фрагментация. Прежние цепочки производства и доставки товаров, системы расчетов, условия создания и обмена технологиями фундаментально меняются. Мировая экономика, вероятно, будет становиться все менее интегрированной. Эти тенденции подпитываются геополитической напряженностью.

Для России влияние как позитивных, так и негативных факторов со стороны внешних условий сдерживается санкциями. Тем не менее эти эффекты будут транслироваться прежде всего через спрос на товары российского экспорта, его цены и объемы.

В I квартале стоимостный объем экспорта сократился по сравнению с прошлым годом, хотя соответствовал верхней границе значений предыдущих лет. Импорт продолжал расширяться. С учетом этого в обновленном прогнозе платежного баланса мы несколько понизили прогноз экспорта и повысили прогноз импорта. Сальдо счета текущих операций в итоге уменьшится до 47 млрд долларов США в этом году.

Теперь о рисках, которые могут привести к отклонению инфляции от базового прогноза.

Проинфляционные риски по-прежнему выражены сильнее. Во-первых, мы относим к ним возможное ужесточение санкционного режима. Во-вторых, усиление дефицита на рынке труда, которое может тормозить структурную трансформацию и вести к росту цен. В-третьих, существуют риски, что предложение на рынках товаров и услуг будет отставать от ускорения потребительского спроса.

Кроме того, мы продолжим внимательно следить за реализацией бюджетной политики. В базовом прогнозе мы исходим из текущих бюджетных планов. Более жесткая денежно-кредитная политика может потребоваться в случае дополнительного расширения бюджетного дефицита на среднесрочном горизонте. Подчеркну, что с точки зрения принятия решений нам в первую очередь важен показатель именно структурного дефицита, а не расходов бюджета.

Со стороны дезинфляционных рисков можно выделить более продолжительное сохранение высокой склонности населения к сбережению. Кроме того, расширенные запасы сельскохозяйственной продукции могут дольше сдерживать рост цен.

В заключение — о наших будущих решениях.

Из-за лагов действия денежно-кредитной политики будущие решения по ключевой ставке все в большей степени будут влиять на инфляцию уже следующего года, когда она должна вернуться к цели 4% и закрепиться на ней. На этом горизонте сохраняется очень высокая неопределенность. Спектр рисков широкий, при этом среди них все еще доминируют проинфляционные. Однако дезинфляционные факторы могут демонстрировать большую инертность. Обновленный прогноз средней ключевой ставки составляет 7,3–8,2% на текущий год и 6,5–7,5% на следующий год. Эти диапазоны допускают различные решения. Сейчас наше видение предполагает постепенное нарастание инфляционного давления до конца года. На ближайших заседаниях мы продолжим оценивать целесообразность повышения ключевой ставки, с тем чтобы обеспечить стабилизацию инфляции на цели вблизи 4% в 2024 году и далее.

Спасибо за внимание!

Сессия вопросов и ответов

ВОПРОС (агентство «Интерфакс»):

Когда, вы ожидаете, ослабление курса рубля уже отразится в ценах? Будет ли оно значимым? Или в силу того, что у нас есть запасы, оно будет размазано и мы вообще этого не заметим?

А еще один вопрос про валютный рынок: каким должен быть лимит на покупку валюты в рамках сделок по выходу недружественных иностранцев из России, продажу своих активов здесь, чтобы он сглаживал волатильность валютного рынка? Может ли он быть 150 млн долларов, которые, как мы знаем, были точечно по разовым сделкам?

Еще один вопрос: не обсуждается ли сейчас в рамках нового указа Президента передача под управление российским банкам дочек иностранных банков? И согласны ли вы с логикой, озвученной Минфином вчера, что те наши компании, которые пострадали за рубежом, им будут передаваться в управление активы иностранные здесь?

Э.С. НАБИУЛЛИНА:

Ослабление рубля, тем не менее, уже оказывает влияние на инфляцию, просто действуют и другие дезинфляционные факторы. Действительно, мы считаем, что оно будет более растянутым во времени. Сейчас оно сдерживается тем фактором, о котором я сказала, что многие компании делали запасы раньше, делали больше и делали по более крепкому курсу, но тем не менее ослабление курса, которое произошло в начале года, если даже курс останется на нынешних уровнях, этот фактор сам по себе будет проинфляционным.

Теперь что касается лимитов для принятия решений Правительственной комиссии по осуществлению платежей за рубеж. Мы поддерживаем установление таких лимитов. О конкретных параметрах, я думаю, что решение объявит Правительственная комиссия.

Действительно, мы считаем, что установление таких лимитов поможет снизить волатильность, потому что такие сделки, если они еще и масштабные, могут создавать краткосрочную волатильность на валютном рынке.

Но еще раз хотела подчеркнуть, что речь ни в коем случае не идет о том, что мы через это собираемся влиять на уровень курса. Курс у нас остается плавающим.

Что касается возможности передачи под управление российских активов вместо того, чтобы разрешить уходить иностранным собственникам. Эти решения должны приниматься с очень вескими основаниями, связанными со стабильностью функционирования российской экономики. В банковском секторе мы не считаем это целесообразным.

ВОПРОС (газета «Коммерсант»):

Прогноз на 2023–2024 годы по инфляции где-то на полпроцента ниже, чем вы ожидали. Тем не менее сигнал ваш остался совершенно тем же, а в вашем выступлении вы просто более определенно, чем раньше, говорите о том, что на ближайших заседаниях вы будете рассматривать (при ряде случаев) возможность повышения ключевой ставки, но не понижения, это понятно.

Вы намеренно сделали ваш словесный сигнал жестче в этом выступлении или это нам так кажется? Или он остался тем же самым? Каковы сейчас денежно-кредитные условия? Они после пересмотра вашего прогноза стали более жесткими, менее жесткими или остались такими же?

Э.С. НАБИУЛЛИНА:

Денежно-кредитные условия, мы считаем, что они остаются нейтральными, приблизительно такими же, там есть колебания, есть некоторая разнонаправленность.

Действительно, наша логика заключается в том, что мы видим, что преобладают проинфляционные риски. Хотя наш прогноз ключевой ставки, если вы посмотрите, на этот год допускает какую-то возможность снижения ставки, но тем не менее мы продолжаем считать более вероятным повышение ставки.

Насколько эта вероятность увеличилась или уменьшилась, я не берусь рассуждать, мы будем смотреть за факторами. Но, наверное, важный аспект, который я еще раз подчеркну, мы сейчас смотрим на то, как наши решения будут влиять на инфляцию следующего года, потому что на следующий год мы действительно заявляем, что мы хотим вернуть инфляцию к цели — 4%. В этом году она может быть выше цели, потому что структурная адаптация быстрее происходит, но будем учитывать все риски для того, чтобы вернуть инфляцию к 4%.

А.Б. ЗАБОТКИН:

Я еще скажу, что пересмотр прогноза на денежно-кредитные условия, наверное, повлиять не может. На денежно-кредитные условия способна повлиять проводимая нами денежно-кредитная политика. И, соответственно, мы будем оценивать целесообразность повышения ставки с учетом того, чтобы вернуть инфляцию к цели — к 4% в следующем году.

ВОПРОС (газета «Курская правда»):

Все-таки хотела бы уточнить про инфляцию. Уже было сказано, что она снизилась. Вы объяснили почему. Но тем не менее из-за слабого рубля наша экономика и предприятия очень нуждаются в деньгах. И все-таки почему Центробанк не рассматривает возможность снижения ключевой ставки, и есть ли все-таки вероятность того, что это будет сделано?

Э.С. НАБИУЛЛИНА:

То, что снижаются годовые цифры инфляции, само по себе не является основанием для снижения ставки. Наша денежно-кредитная политика действует с лагом, она влияет на экономику с лагом, и она устремлена в будущее, ориентируется на будущую инфляцию, в том числе на инфляционные ожидания граждан, бизнеса, инвесторов.

Показатель годовой инфляции, который действительно снижается, отражает прошлое. Он отражает средний рост цен за предыдущие 12 месяцев. И у нас была очень низкая инфляция во второй половине прошлого года, но с IV квартала она ускоряется, и месячные темпы, сезонно сглаженные, они сейчас уже на уровне 4%.

Так что резкое замедление инфляции, которое видно в цифрах годовых, уже произошло прошлым летом. И мы тогда реагировали достаточно быстрым снижением ставки — и прошлым летом, и в сентябре —с 20 до 7,5%.

Поэтому для того, чтобы обеспечить достижение цели по инфляции 4% в следующем году, мы не видим в настоящий момент оснований для снижения ставки. Но для того, чтобы был доступный кредит для экономики, для предприятий как раз нужна ценовая стабильность. Предсказуемо низкая инфляция делает более доступными кредиты для структурной перестройки экономики.

ВОПРОС (агентство «ТАСС»):

У меня несколько вопросов. Первый. Какие варианты рассматривались сегодня по ключевой ставке на Совете директоров?

И второй по поводу ипотеки. Было много предложений в последнее время по поводу льготной ипотеки: например, льготная ипотека для чиновников или распространение льготной ипотеки на вторичный рынок. Как регулятор смотрит на эти предложения, и участвуете ли вы в их обсуждении?

Э.С. НАБИУЛЛИНА:

Сегодня на заседании Совета директоров рассматривались два варианта: и повышение ставки, и сохранение ставки на нынешнем уровне. Решение было принято о сохранении ставки, тем не менее рассматривали и вариант повышения ставки.

Что касается развития ипотеки и тех программ, о которых вы сказали. Конкретных предложений по льготным программам ипотеки для госслужащих мы не видели, но, насколько я понимаю, речь идет просто об изменении механизма поддержки госслужащих и отходе от субсидий к льготной ипотеке. Да, наверное, это позволит большему количеству госслужащих улучшать жилищные условия, может быть, даже при тех же параметрах поддержки в целом.

Что касается льгот для вторичного рынка. Вы знаете нашу общую позицию, что широкие льготные программы эффективны как антикризисные меры, но потом должны сворачиваться, и мы должны переходить к адресным программам.

И то, что касается адресных программ, я считаю, что это было бы очень полезным их распространить и на вторичный рынок, потому что адресные программы — это все-таки не поддержка застройщиков, а поддержка конкретных категорий людей, и неважно, как они улучшают свои жизненные условия — покупая жилье на первичном рынке или на вторичном рынке. Поэтому, на наш взгляд, можно было бы распространить на вторичный рынок.

ВОПРОС (телеканал «Россия 24»):

Во-первых, хотелось бы присоединиться к высокой оценке вашей работы со стороны главы ФРС Джерома Пауэлла, который на днях сказал, что вы сделали максимум для того, чтобы снизить влияние санкций на Россию. Вот такая оценка. Хотелось бы пожелать Центробанку дальнейшей стойкости.

И второе — это вопрос по добровольным накоплениям граждан, систему вы разрабатывали вместе с Минфином. В Минфине полагают, что доходность по этим накоплениям будет даже выше, чем по банковским депозитам. Как это можно гарантировать? За счет чего?

Э.С. НАБИУЛЛИНА:

Действительно, развитие добровольных накоплений, долгосрочных сбережений — это важный приоритет в нашей работе вместе с Минфином, потому что он позволит и людям дать новые формы накопления средств, долгосрочных средств, и даст экономике более длинные ресурсы.

Действительно, добровольные накопления могут давать и бОльшую доходность по сравнению с депозитами, потому что инвестиции делаются на длинный срок, может быть достаточно диверсифицированный широкий портфель разного рода активов. И необязательно вкладываться в краткосрочные какие-то бумаги, может быть, и в долгосрочные. Поэтому это вполне возможно. Мы, конечно, внимательно следим (то, что касается, например, негосударственных пенсионных фондов) за стратегией их инвестирования, за тем, чтобы они выбирали активы, наиболее привлекательные при имеющихся возможностях, защищая права и будущих пенсионеров, и тех, кто инвестирует свои долгосрочные средства.

Кроме того, эта форма может быть более привлекательная, потому что гарантирование будет распространяться на бОльшую сумму, чем просто по депозитам.

ВОПРОС (агентство «Калининград.ru»):

У меня вопрос по поводу цифрового рубля. Не приведет ли введение цифрового рубля к оттоку финансов из банковской сферы? И, соответственно, к увеличению кредитных ставок из-за сокращения выдаваемых кредитов? И как вообще будет развитие цифрового рубля влиять на принятие решения по денежно-кредитной политике в дальнейшем?

Э.С. НАБИУЛЛИНА:

Мы не ожидаем, что введение цифрового рубля будет сопровождаться каким-то значимым оттоком средств со счетов в банках. Почему? Во-первых, потому что мы не будем начислять проценты на те остатки, которые люди держат на цифровых счетах. Банки обычно на те средства, которые люди, бизнес держат у них на счетах, начисляют проценты. Потому что мы считаем, что цифровой рубль — это прежде всего именно средство для осуществления расчетов, платежное средство, а не средство сбережения. И это позволит избежать конкуренции цифрового рубля со средствами на банковских счетах. Мы также планируем установить месячные лимиты на те суммы, которые люди могут переводить со своих безналичных счетов в банках на цифровые кошельки. Если человек при этом несколько месяцев накапливает, то всю сумму он сможет бесплатно переводить. Мы сейчас обсуждаем сумму 300 тыс. рублей — это именно лимит для переводов с безналичных на цифровые кошельки.

При этом мы всегда следим за ликвидностью банков, готовы их поддержать. У нас для этого есть все инструменты. У нас, вы знаете, и в прошлом году были случаи, когда был отток со счетов безналичных в наличные (и в марте, и в сентябре), но люди потом успокаиваются, возвращают деньги в банки. У нас в любом случае есть набор инструментов для того, чтобы в этой ситуации предоставить банкам ликвидность.

Также был вопрос, как цифровой рубль повлияет на кредитование. Уровень ставок в экономике прежде всего зависит и от ключевой ставки, и от денежно-кредитной политики в целом, которую проводит Центральный банк, и от доверия к этой политике, доверия к тому, что мы возвращаем инфляцию к цели 4%. И на это никак не повлияет введение цифрового рубля.

И спрос на новую форму денег мы будем учитывать при определении параметров наших операций. Когда мы предоставляем или абсорбируем ликвидность, мы всегда учитываем эти параметры, просто у нас появится для учета еще и цифровой рубль. И здесь с точки зрения эффективности нашей операционной процедуры никаких вопросов нет.

Но в то же время мы считаем, что введение цифрового рубля положительно скажется на развитии финансового сектора и прежде всего на повышении доступности финансовых сервисов для наших граждан, для бизнеса. Конкуренция между банками усилится, и это будет стимулировать банки, наоборот, предлагать более привлекательные для людей условия: будут начислять проценты на текущие счета, будут снижать барьеры для переводов, потому что у людей будет альтернатива в виде цифрового рубля.

ВОПРОС (агентство «РИА Новости»):

Первый вопрос касается ставки: до какого уровня все-таки, по оценке ЦБ, должна вырасти инфляция и увеличиться дефицит бюджета, чтобы ЦБ приступил к циклу повышения ставки?

И второй вопрос. Вы сказали, что во втором полугодии годовая инфляция ускорится. Будет ли это значительное ускорение? Возможен ли вновь возврат к двузначным значениям?

Э.С. НАБИУЛЛИНА:

Когда мы определяем ставку, мы оцениваем весь комплекс факторов и весь комплекс рисков. Мы не можем сказать, что какой-то фактор должен достичь определенного уровня и после этого нужно повышать ставку. Мы смотрим на весь комплекс факторов, которые повлияют на то, достигаем ли мы цели по инфляции 4%. Поэтому никакого уровня текущей инфляции в этом отношении, который задавал бы вот этот триггер, ни тем более дефицита бюджета нет.

Мы текущую инфляцию, естественно, учитываем, но для нас всегда важны устойчивые факторы инфляции, как они ведут себя и какой прогноз. И, конечно, бюджетная политика тоже в поле нашего внимания, и, как я уже сказала, мы исходим из тех бюджетных планов, которые сейчас есть у Правительства. Но если бюджетный дефицит, структурный дефицит будет расширяться, это будет одним из оснований для ужесточения денежно-кредитной политики.

Но надо будет еще раз смотреть на весь комплекс факторов — могут быть и дезинфляционные факторы, которые будут компенсировать влияние этих проинфляционных.

Что касается динамики инфляции на второе полугодие, действительно, есть проинфляционные факторы. Мы ждем некоторого ускорения, повышения инфляции в устойчивых компонентах. Сейчас они чуть ниже 4%, двухзначных цифр инфляции мы не ждем.

ВОПРОС (проект InvestFuture):

Первый вопрос касается замороженных акций. Появлялась информация в сети о том, что одному гражданину России (по индивидуальной заявке, правда, с ПМЖ некой другой строны) удалось добиться разморозки. Так ли это? Известно ли вам про этот случай, и можно ли надеяться, что это станет некой тенденцией? Есть вообще какие-то подвижки в этом направлении?

Второй вопрос касается ограничения доступа и торговли акциями оборонного сектора недружественных стран. Здесь ситуация такая, что у многих инвесторов эти акции уже куплены и заморожены. Вопрос заключается в следующем: будет ли делистинг этих бумаг c СПБ Биржи? И, соответственно, после того, как бумаги будут разморожены, будет ли возможность у людей из этих активов выйти, не потеряв свои деньги?

И третий вопрос касается нового типа ИИС, потому что здесь тоже есть очень много моментов, до конца непонятных. Во-первых, хотелось бы понять, можно ли будет получать вычет на взнос один раз или на протяжении всего срока жизни ИИС каждый год, ежегодно, как сейчас?

А потом второй момент: вывод денег возможен только в случае, если происходит чрезвычайная жизненная ситуация и они выводятся на счет медицинской организации? Или же, как и сейчас, можно будет просто через закрытие ИИС с потерей льготы деньги вывести?

Э.С. НАБИУЛЛИНА:

Что касается замороженных активов, нам известны действительно единичные пока случаи как выдачи разрешений, так и отказов. Мы пока не видим тенденции по разморозке, но тем не менее НРД и соответствующие профессиональные участники продолжают работать над тем, чтобы защитить права наших розничных инвесторов.

Что касается доступа бумаг недружественных стран, связанных с оборонно-промышленным комплексом, действительно, предполагается, что торговля ими не будет происходить, будет запрещена торговля. Но, видимо, это повлечет и делистинг.

И, конечно, один из вопросов, который требуется в связи с этим решить: как те люди, которые купили эти бумаги (потому что были разрешения), смогут из них выходить. Это вопрос для доработки.

Что касается нового типа ИИС и вывода денег, действительно предполагается возможность использовать средства ИИС в сложных жизненных ситуациях, и случаи такие будут прописаны. Это не просто возможность вывести средства в любой момент, но именно в этих жизненных ситуациях и понадобится доказать, что эта сложная жизненная ситуация случилась. Я надеюсь, что это будет действительно не забюрократизировано. Достаточно широкий перечень этих жизненных ситуаций. У людей эти сложные ситуации могут возникать, поэтому, на наш взгляд, это важно для того, чтобы повысить привлекательность долгосрочных сбережений, в том числе ИИС нового типа, которые становятся долгосрочными.

ВОПРОС (газета «Известия»):

Вы сейчас уже принимаете меры к банкам, которые участвуют в программах под слишком низкие ставки по ипотеке. Еще вы также предупреждали о рисках траншевой ипотеки. Скажите, пожалуйста, во-первых, будет ли как-то регулироваться история с траншевой ипотекой? И появились ли какие-то новые, тоже такие же уловки вместо тех, которые уходят?

И второй вопрос. Мы тут внезапно узнали со слов Президента, как ни странно (и потом эту тему подхватили), о том, что у нас 80% новостроек не распроданы. Существует некая затоваренность рынка, и действительно, в некоторых регионах уже рэнкинги пошли этих регионов, где наибольшая нераспродажа новостроек. Каким образом отслеживает ЦБ этот процесс? Как это может повлиять на стоимость недвижимости и, как следствие, на ту же инфляцию? Поскольку рынок недвижимости сильно завязан на потребительском спросе, на покупке стройматериалов, ремонтах и так далее.

Э.С. НАБИУЛЛИНА:

Что касается траншевой ипотеки, мы сейчас не видим широкого распространения этих схем. Мы смотрим за этим рынком, и если мы увидим расширение таких механизмов, будем принимать меры. Но, соответственно, банкам и публично, и в целом мы говорим о том, что мы не приветствуем такую траншевую ипотеку.

Если она будет развиваться, будет достаточно жесткое регулирование. Новых схем пока не видим, но будем смотреть, они могут появиться в любой момент. Мы видели в прошлом году и в позапрошлом году, как эти схемы достаточно быстро возникают. Поэтому это предмет постоянного мониторинга.

Что касается затоваренности рынка жилья, разные ситуации в разных регионах. В некоторых регионах действительно доля чуть больше непроданного жилья. На мой взгляд, это результат в том числе и очень быстрого роста цен в предыдущие годы, очень быстрого роста цен на первичном рынке. И мы выступаем за то, чтобы все-таки даже если существуют эти запасы непроданного жилья, нельзя было бы его продавать людям, которые не могут обслуживать ипотеку, не за счет расширения рисковой ипотеки.

Я думаю, что такие запасы будут постепенно уходить, может быть, и темпы роста цен для этого должны снизиться и будут снижаться. Само по себе это может и увеличивать спрос на ипотеку. Но мы внимательно за этим следим. Вы правы, все показатели рынка жилья нас интересуют, беспокоят, для того чтобы не было рисковой ипотеки, не было каких-то системных последствий.

ВОПРОС (агентство Reuters):

Затухает ли дискуссия о повышении ставки? Меньше ли поддержка у этого варианта была на апрельском заседании по сравнению с мартовским?

И второй вопрос. ЦБ и Минфин только сейчас обсуждают лимит на операции иностранцев при выходе из российских активов. А до этого они покупали валюту на рынке безлимитно?

Э.С. НАБИУЛЛИНА:

Дискуссия о повышении ставки не затухает. Как я уже сказала, мы этот вариант рассматривали на заседании Совета директоров. Меньше ли была поддержка этого варианта на этом заседании? Мне кажется, такая же была поддержка. Это оценочное понятие, наверное, такая же.

Что касается лимитов. Правительственная комиссия, когда принимала решение по разрешению на сделку и, соответственно, потом на перевод средств, то это осуществлялось без определенного графика, без определенных лимитов. Это действительно так. Как я уже говорила, это иногда приводило к некоторым колебаниям на валютном рынке, если сделки были большие. И поэтому мы поддерживаем установление таких лимитов и графиков соответственно.

ВОПРОС («Российская газета»):

Не планирует ли ЦБ давать статистику банковского сектора в разрезе по дружественным валютам и токсичным валютам? Если да, то когда?

А также хотела вернуться к вопросу о переносе ослабления рубля в показатели инфляции. Вы упомянули, что процесс будет растянут во времени. Но в то же время понизили на половину процентного пункта прогноз по инфляции. То есть получается, этот перенос мы не будем наблюдать в текущем году, только в следующем?

И согласны ли вы с мнением аналитиков о том, что основные факторы ослабления рубля уже отыграны?

Э.С. НАБИУЛЛИНА:

Что касается раскрытия статистики раздельно по дружественным и недружественным валютам, мы сейчас эту тему рассматриваем, решение еще не принято, но мы понимаем, что и банкам, и аналитикам для того, чтобы понимать, какая ликвидность на рынке, структура этой ликвидности, эта информация нужна. Поэтому, надеюсь, решение примем в ближайшее время, оценим все последствия.

Что касается переноса ослабления курса в цены, он происходит, он будет происходить. Он может иметь разные интервалы во времени, но он будет происходить. И как я уже сказала, если даже курс останется на нынешнем уровне, это будет проинфляционный фактор, и в том числе на этот год.

Почему мы при этом снизили прогноз инфляции на этот год? Потому что, во-первых, есть факт уже практически за четыре месяца.

Во-вторых, по нашей оценке, разовые дезинфляционные факторы будут действовать более продолжительное время, и в том числе, например, связанные с запасами урожая прошлого года, достаточно большого. И в этом году ожидается неплохой урожай. То есть это тоже может влиять, играть как дезинфляционный фактор.

Алексей Борисович, добавите? И про фактор ослабления курса, отыгран или нет.

А.Б. ЗАБОТКИН:

Про фактор ослабления курса мы, по-моему, уже много раз говорили. То есть налицо снижение стоимостного объема экспорта и при этом на самом деле довольно быстрое восстановление импорта. И то, и другое наблюдалось и в конце прошлого года, и в течение I квартала этого года. Соответственно, ослабление текущего счета, связанное с этим, повлекло за собой ослабление обменного курса. Опять же диапазон, в котором находится обменный курс, пока примерно все тот же, в котором он колебался последние несколько лет.

И по поводу пересмотра прогноза был вопрос про это же у Дмитрия Бутрина (газета «Коммерсант». — Ред.). Я хочу подчеркнуть, что снижение прогноза на половину процентного пункта во многом отражает более успешную подстройку экономики, ее адаптацию в первую очередь в части доступности импорта.

И поэтому имеющие проинфляционное влияние ограничения на стороне предложения, которые были связаны с прошлогодними санкционными действиями, разрешаются более успешно, чем мы предполагали. И, соответственно, в этом году та инфляция, которая будет связана с этим, она будет меньше.

ВОПРОС («РБК»):

Вы не так давно отмечали, что набор валютных ограничений не будет кардинально меняться, но при этом допустили некоторый тюнинг. Могли бы вы уточнить, что подразумевается под тюнингом? Это ужесточение или ослабление текущих валютных ограничений?

И второй вопрос касается активов российских инвесторов, которые оказались заморожены. Вы в феврале отложили обсуждение вопроса создания компенсационного фонда, потому что были заявления о разблокировке, ведется эта работа. Не кажется ли вам, что так как нет тренда на разблокировку, нет лицензий, можно вернуться сейчас к вопросу компенсационного фонда?

Э.С. НАБИУЛЛИНА:

Что касается валютных ограничений, тюнинга, речь не идет выраженно об ослаблении или ужесточении. Речь идет прежде всего о тюнинге валютных ограничений для юридических лиц. Просто к нам обращаются разные компании, говорят о своих особенностях при проведении внешнеэкономической деятельности. И мы готовы и можем это учитывать при некотором уточнении тех валютных ограничений, которые существуют. Наша задача здесь — не допускать того, чтобы валютные ограничения сильно затрудняли внешнеэкономическую деятельность. Еще раз — речь идет прежде всего о юридических лицах.

Что касается идеи создания компенсационного фонда, мы ее обсуждали. Потом были надежды, что будет разблокировка активов российских инвесторов, не попавших под санкции, но которые вложились в иностранные ценные бумаги. Мы видим, что это как тенденция действительно пока не реализуется. Но тем не менее идея фонда, на наш взгляд, очень сложно реализуема. Мы сейчас обсуждаем другие альтернативы, и нам бизнес некоторые предложил альтернативы, ищем пока наилучшие варианты.

Но окончательных решений нет, потому что практически все варианты достаточно сложные. Кроме того, что они затрагивают изменения законодательства, надо быть уверенным, что и права инвесторов наших защищаются, не будут оспорены эти решения, нужно оценить, насколько это потребует решения зарубежных регуляторов, которые сложно получить.

Поэтому вот такие разные варианты обсуждаем. Но идея компенсационного фонда пока кажется сложно реализуемой.

ВОПРОС (Frank Media):

У меня вопрос, связанный с локализованными в России ОФЗ. Объем этих бумаг, которые, если можно так выразиться, переехали в Россию, довольно значительный. Операции с ними сейчас ограничены, однако интересно, какова стратегия финансовых властей? Вы надеетесь, что эти бумаги будут послушно держать до погашения, или у вас есть другие варианты, как рынок может «переварить» навес из этих бумаг и не давить на кривую ОФЗ?

И была гипотеза, что поскольку есть точечные послабления для санкционных банков на покупку локализованных бумаг, то это могло оказать давление на рубль в апреле. Действительно ли в этом есть доля правды?

И хочется понять, много ли было сделок по учету обязательств за счет этих бумаг, за счет локализованных ОФЗ?

И у меня еще небольшой вопрос на тему околонулевой ипотеки. Поскольку эта тема, хочется верить, доживает свое, очень интересно, сколько околонулевой ипотеки сейчас на балансах банков? Считаете ли вы такие портфели токсичными с точки зрения учета доходов, полученных банками по таким кредитам? Удалось ли ЦБ, по вашему мнению, купировать риски дешевой ипотеки? И интересно, сколько резервов банкам придется создать по новым требованиям? Ваши ожидания?

Э.С. НАБИУЛЛИНА:

Что касается ОФЗ, выкупленных у иностранцев, у нерезидентов российскими участниками рынка, они действительно находятся в портфелях до погашения. И мы пока не меняли позицию: считаем, что они там должны находиться. Мы не видим нарушений этого порядка.

Действительно, какая-то часть обязательств гасилась за счет ОФЗ. У меня сейчас под рукой нет цифры, были сделки, но не массовые. Нельзя сказать, что очень значимые, не маленькие, но и не значимые, такие, скажем, которые несильно повлияли в целом на финансовую ситуацию.

Что касается влияния на курс в апреле. На наш взгляд, на курс в апреле ситуация со сделками между резидентами и нерезидентами по выкупу ОФЗ не повлияла. Все-таки основное влияние на курс было со стороны текущего счета, динамики экспорта-импорта, потому что основные сделки по продаже-покупке этих ОФЗ осуществлялись в прошлом году. И если и было влияние на курс, то это было в основном в прошлом году.

По околонулевой ипотеке. Объемы льготной ипотеки от застройщика, по нашим оценкам, — это около 800 млрд рублей. Если говорить о доле в целом от ипотечных кредитов, то это 5%. То есть в целом для ипотечного портфеля банков это не создает большой проблемы. Нас беспокоило, что она очень быстро росла. На наш взгляд, разрастания этой проблемы мы не допустили, и мы не допустим, так как ввели регулирование.

Насколько эти риски по этим 5% ипотечного портфеля могут реализоваться? Это зависит от того, как будет развиваться ситуация дальше на рынке жилья. Эти риски могут возникать в каком случае? Если цены на рынке жилья не будут расти, а цена квартиры, полученной по ипотеке от застройщика, уже завышена, потому что получена на первичном рынке. А человеку, например, надо будет продать эту квартиру на вторичном рынке из-за изменившихся жизненных обстоятельств — тогда эти риски могут реализоваться. На наш взгляд, риск по этой части портфеля может быть повышенным где-то в течение 3–5 лет жизни этого кредита.

Мы видим, что о новом регулировании банки предупреждали застройщиков еще в конце прошлого года. И с начала этого года околонулевая ипотека почти ушла, но появилась ипотека под 3–5%. Там тоже есть завышение стоимости квартир, не такое большое. Мы сейчас видим, что все-таки эта ипотека сворачивается. Регулирование работает.

Что касается резервов, требования по повышенным резервам распространяются на новые кредиты, которые выдаются с 15 марта, то есть регулирование вступило в силу с 1 апреля, но распространяется на портфель с 15 марта.

Поэтому если банки будут продолжать выдавать такие новые ипотечные кредиты, им, конечно, придется создавать соответствующие резервы.

ВОПРОС (телеканал «НТВ»):

Центробанк не раз высказывался против обращения криптовалют на территории России из-за рисков для граждан. При этом ЦБ выступает за цифровой рубль. А есть ли у цифрового рубля какие-то риски для граждан?

Э.С. НАБИУЛЛИНА:

Цифровой рубль и криптовалюты — это абсолютно разные вещи. У цифрового рубля нет никаких рисков, это национальная форма денег, где понятно, кто отвечает за этот цифровой рубль, кто его эмитирует. Потому что криптовалюты ничем не обеспечены, непонятно, кто отвечает, очень волатильны. Цифровой рубль — это так же, как и наличный, и безналичный рубль — национальная валюта. Поэтому никаких рисков здесь нет.

ВОПРОС (подкаст «Просто о финансах», г. Кировск):

Какой объем цифровых рублей планируется выпустить в обращение в период с 2024 по 2026 год?

И второй вопрос. Заявлено, что транзакции посредством цифрового рубля можно будет осуществлять без доступа к сети Интернет. Сориентируйте, пожалуйста, как это будет работать и примерно в какие сроки это планируется реализовать?

Э.С. НАБИУЛЛИНА:

Банк России не устанавливает никаких целевых показателей по объему цифровых рублей. И мы не стремимся к тому, чтобы увеличить их количество. Мы считаем, что появление альтернативы в виде цифрового рубля даст прежде всего выгоду гражданам, в том числе если они будут держать деньги на текущих счетах, как они сейчас держат без начисления процентов для осуществления переводов. Банки будут начислять им больше процентов на такие текущие счета, потому что у людей будет бесплатная альтернатива. И скорее это будет выражаться в том, что люди будут больше получать доходов от размещения своих средств в банках.

И объем эмиссии цифровых рублей будет зависеть от спроса граждан и бизнеса на использование цифрового рубля. Оно будет абсолютно добровольным: люди сами будут выбирать, какой формой денег они хотят пользоваться в каждом конкретном случае — наличными, безналичными, цифровыми рублями. Это касается в том числе выплаты и пенсий, и заработных плат — например, работникам бюджетной сферы.

Как я уже говорила, мы тем не менее планируем максимальный лимит для пополнения цифровых кошельков с безналичных счетов. Это нужно для того, чтобы была предсказуемость для банков относительно потенциального оттока средств в цифровые рубли.

И, как вы знаете, мы делали тест, сейчас будем выходить на пилот, до широкого распространения цифровых рублей должен успешно завершиться пилот. Мы будем его проводить столько, сколько нужно, как минимум до конца этого года, может быть, дольше.

Что касается технологии использования цифровых рублей там, где нет Интернета. Мы считаем, что это одно из потенциальных преимуществ цифрового рубля. Работаем над этим, эта сложная технологическая задача находится в проработке. Мы о сроках сможем сказать, когда будем уверены, что эта технология уже готова.

ВОПРОС (газета «Аргументы и факты»):

Первый вопрос про цифровой рубль. Вот вы говорите, что это форма национальной валюты и она эквивалентна безналичному и наличному рублю, но при этом цифровой рубль не является средством накопления, на него не идут проценты и просто держать на счете цифровые рубли невыгодно. Не видите ли вы противоречия в том, что одна из форм национальной валюты не является средством накоплений? Ведь это одна из функций денег.

А второй вопрос про курс. Когда наши мужчины осенью уходили по частичной мобилизации, то на выплаты в 200 тыс. рублей они могли купить товаров больше, чем на 3 тыс. долларов. Сейчас это заметно меньше, чем 3 тыс. долларов. Не получится ли так, что когда они вернутся из окопов, то увидят, что на эти деньги они смогут купить гораздо меньше импортных и отечественных товаров?

И третий вопрос про рупии. Индия активно закупает нефть и другие товары в России за рупии. В экспертном сообществе говорят, что экспортеры испытывают трудности с тем, чтобы вывести эти рупии со счетов индийских банков обратно в Россию. Видит ли Банк России в этом проблему?

И вообще, когда появятся финансовые инструменты для граждан в России в рупиях? Рекомендуете ли вы к ним присматриваться обычным людям?

Э.С. НАБИУЛЛИНА:

Что касается цифровых рублей и возможности их накапливать, мы действительно говорим, что это платежное средство, но не средство сбережений. Почему? Потому что можно будет бесплатно проводить переводы, но проценты начисляться не будут. Почему мы говорим, что это не форма сбережений? Накапливать в цифровых рублях — пожалуйста, можно, вы можете накапливать, нет никаких проблем.

Но когда мы говорим о сбережениях — это сохранение покупательной способности ваших денег, то есть они не обесцениваются инфляцией, на них должны начисляться проценты. Даже если инфляция будет около 4%, она все равно будет. И чтобы сбережения не теряли покупательную способность, чтобы люди могли в них реально сберегать, сберегать покупательную способность, нужно, чтобы кто-то начислял проценты, а это происходит только с безналичным рублем.

Да, формально вы можете сейчас и наличные накапливать, но это, на мой взгляд, не форма сбережения, потому что у вас тоже не начисляются проценты. И накопления в наличных, если происходит инфляция, обесцениваются, их покупательная способность снижается. И еще раз: накапливать можно, но это действительно не форма сбережений.

Что касается второго вопроса, покупательная способность все-таки определяется инфляцией — тем, сколько вы на определенную сумму средств можете купить товаров и услуг, а не сколько вы можете купить долларов; не столько валютным курсом, сколько инфляцией. Это важно для людей в первую очередь. И мы добиваемся того, чтобы инфляция снижалась и покупательная способность денег сохранялась. Это ценовая стабильность. Это сохраняет средства наших граждан от обесценения.

И чтобы сбережения сохраняли свою покупательную способность с течением времени, их можно разместить на банковском депозите. Те проценты, которые банки предлагают (например, сегодня это 6–7%), которые получит вкладчик через некоторое время, когда вклад закончится, они будут покрывать общий рост цен за это время. То есть покупательная способность сбереженных в этой форме денег сохранится.

Что касается третьего вопроса, действительно, у нас сейчас активно происходит переход расчетов в национальные валюты, разные национальные валюты, но этот переход разный, потому что некоторые национальные валюты имеют ограничения, в том числе валютные ограничения.

Да, индийские рупии нашим экспортерам достаточно сложно репатриировать, вывести за рубеж, то есть на эти рупии должен быть либо предъявлен спрос по импорту, импортеры должны переходить на покупку импорта в Индии в рупиях, либо они должны вкладываться в какие-то финансовые активы рупийные. И эти проблемы известны. Мы их, естественно, обсуждаем.

Что касается финансовых инструментов, выраженных в рупиях, которые будут доступны на российском рынке, в ближайшее время вряд ли это случится, потому что у Индии есть валютные ограничения.

ВОПРОС (газета «Ведомости»):

Можете ли вы рассказать, во сколько ЦБ оценивает отток капитала из-за ухода зарубежных компаний с российского рынка? Это первый вопрос.

И еще у меня есть такой вопрос, он касается ЦФА (цифровые финансовые активы. — Ред.). Недавно Норникель запустил свою программу для вознаграждения сотрудников, и он выпускает ЦФА на свои акции, но, как известно, по закону нельзя публичным компаниям размещать ЦФА, поэтому они это делают не в привязке к акциям, а к их стоимости. Вот как ЦБ смотрит на такую практику? Не может ли это привести к тому, что российский инвестор может разочароваться в какой-то степени в рынке ЦФА, который и так только начал свое развитие? Потому что он приобретает вроде бы ЦФА на акции, но по факту ими и не владеет.

Э.С. НАБИУЛЛИНА:

Что касается оттока капитала за рубеж, отдельно выделить категорию, связанную со сделками по продаже активов нерезидентов и выводом этих средств, наверное, затруднительно. Статистика нам не дает таких цифр. Но они в целом на платежный баланс влияют.

Алексей Борисович, есть у вас какие-то цифры?

А.Б. ЗАБОТКИН:

Если посмотреть на прошлый год, то что мы раскрывали в составе годового отчета и в ходе обсуждения в Госдуме на этот счет. Сокращение участия в капитале — как в прямых инвестициях, так и в портфельных — по итогам прошлого года составило порядка 35 млрд долларов. Но это не выход иностранных компаний, это более широкая категория инвестиций.

Э.С. НАБИУЛЛИНА:

Что касается ЦФА, я конкретные инструменты комментировать не буду. Но, безусловно, для нас является очень важным, чтобы права инвесторов в цифровые финансовые активы были защищены, чтобы они понимали риски этих активов и что они могут получить в ответ. Это относится к любым инвестициям на рынке ценных бумаг вне зависимости от того, в какой форме они предлагаются — в обычной, в цифровой форме — и мы за этим будем внимательно следить.

ВОПРОС (блог Anna_finance):

Вопрос больше связан с основами финансовой грамотности, личных финансов. Очень хотелось бы запретить «холодные» звонки с рекламой кредитов. И действительно, финансово грамотный человек выбирает кредиты и условия кредита, понимая, зачем он кредит берет. И, скорее всего, «холодные» звонки с формулировкой: «Скоро отпуск, скорее всего, деньги нужны или деньги нужны всем», приводит к тому, что люди эмоционально берут кредиты, не осознавая, что они делают. И, соответственно, это плохие кредиты на плохих условиях, дорогие для людей. И получается, что разрешение вот этих агрессивных реклам таких дорогих «доступных» кредитов приводит к тому, что это не помогает людям. Кредит не помогает как инструмент, а наоборот, страдают те, кто и так финансово пока еще не очень грамотный.

Есть ли план у Центрального банка каким-то образом контролировать эту ситуацию? Потому что в некоторых странах действительно есть практика наказывать прямо штрафами те компании, которые агрессивно рекламируют свои услуги. Хотя как экономист я вижу здесь и конфликт интересов некий, потому что Центральный банк поддерживает банковскую систему, а значит, реклама кредитов поддерживает коммерческие банки. Что важнее получается — поддержать обычного человека, не очень хорошо разбирающегося, или банк?

Э.С. НАБИУЛЛИНА:

Спасибо большое за ваш вопрос, действительно очень важный и жизненный. Хочу сказать, что мы этого конфликта интересов у себя не ощущаем. Для нас самое важное — это защита прав потребителей на финансовых рынках. Все финансовые институты, безусловно, должны быть устойчивыми, но смысл их существования — это предоставление финансовых сервисов.

И мы всегда боролись с практикой, когда некоторые финансовые институты, которые оказываются в не очень хорошей ситуации, пытаются ее улучшить путем разных мошеннических схем, как раньше было с отмыванием, то, что мы практически побороли, с отмыванием средств, незаконными разными операциями. В последнее время часто видим схемы, когда просто людей обманывают, навязывают им продукты, мисселинг.

И вот агрессивная реклама, о чем вы говорите, это действительно стало большой проблемой для людей. И проблема, когда эмоционально берут ненужный продукт. Даже если они этот продукт не берут, бесконечные звонки просто раздражают людей.

Первое, из чего мы исходим: что у любого финансового продукта (сейчас мы развиваем эту тему) должна быть пользовательская, потребительская ценность. Ни в коем случае нельзя людям навязывать то, что для них ценности не представляет.

Что касается рекламы, казалось бы, тема простая, но ее действительно достаточно сложно побороть, потому что часто люди дают согласие на получение звонков, на получение рекламы, подписывая большой длинный контракт и даже не замечая, что они дали такое согласие.

Поэтому первое, что мы сейчас хотим сделать, — это то, чтобы такое согласие оформлялось отдельным документом с отдельной подписью. Хотя бы чтобы человек обратил на это внимание. Или специальная форма на сайте соответственно. И должен быть обязательно конечный срок этого согласия, то есть он не может продлеваться автоматически. Закончился некий определенный срок, его, может быть, даже нужно установить рекомендательно, и оно исчезает.

Если человек не давал согласия, а реклама ему поступает, звонки поступают, сейчас он может обратиться в ФАС, но он должен быть уверен, что он такого согласия не давал. Будем смотреть, какие еще меры можно принять для того, чтобы эту ситуацию побороть.

ВОПРОС (агентство «Интерфакс»):

Оценивал ли ЦБ, какой объем средств направят в бюджет банки в рамках разового взноса (windfall tax)? Будет ли нынешняя конфигурация законопроекта учитывать позицию ЦБ, что такой налог должны платить только банки, которые не пользуются послаблениями от Центрального банка?

И еще вопрос. В конце июня истекает часть послаблений, которые ЦБ давал банкам в прошлом году, — к примеру, по резервам на кредиты юрлиц. ЦБ говорил, что планирует модифицировать часть мер, а часть оставить на постоянной основе. Можете вы поподробнее рассказать, что будет модифицировано, а что сохранится в регулировании на постоянной основе?

Э.С. НАБИУЛЛИНА:

Что касается разового взноса, мои коллеги в Центральном банке оценивали это для каждого банка, который потенциально подпадает под такой взнос. Большого влияния на финансовые показатели нет, нет никакого влияния на финансовую устойчивость, общую цифру я сейчас не назову.

Что касается того, что эти налоги могут платить только те, которые не пользуются регуляторными послаблениями, в любом случае в оценке прибыли за 2021–2022 годы должны как раз исключаться эти регуляторные послабления. Это скорее вопрос расчетной базы. Поэтому мы из этого исходим, что это не берется с прибыли, которая сформирована с использованием регуляторных послаблений.

Что касается судьбы дальнейших послаблений, сейчас идут обсуждения. Когда решения будут приняты, мы комплексно расскажем, как всегда: что остается, что модифицируется, что уже не продлевается.

ВОПРОС (Fomag.ru):

Некоторые эксперты причисляют рост М2 к серьезному проинфляционному фактору, а другие с этим не согласны и считают, что это в данном случае технический некий показатель, который не стоит в данном контексте в данный момент рассматривать.

Второй вопрос про рынок евробондов. Многие наши крупнейшие компании много лет получали долговое финансирование на Западе. Сейчас этот рынок для них закрыт. В связи с этим возникают ли какие-то проблемы у этих компаний с финансированием? Отечественный рынок выдержит ли такую нагрузку, чтобы их финансировать? Какие здесь существуют механизмы, кроме замещающих облигаций? Есть ли еще что-то, чтобы поддержать отечественные компании?

Э.С. НАБИУЛЛИНА:

Действительно, вы упомянули замещающие облигации, потому что такое замещение внешнего финансирования внутренним уже активно происходит, и один из инструментов — это замещающие облигации. Мы считаем, что наш рынок облигаций вполне справится с дальнейшим замещением выпадающего внешнего финансирования. Например, те средства, которые наши компании должны заплатить по евробондам в этом году, это, наверное, чуть больше 7 млрд долларов США. Но за 2022 год весь рынок корпоративных облигаций у нас вырос на треть — с 10 до 13,3 трлн рублей. То есть вот эта сумма 7 млрд долларов США — это где-то 20% прироста рынка в прошлом году, то есть наш рынок вполне может это заместить.

Конечно, нам нужно всем работать над привлекательностью таких корпоративных облигаций для инвесторов, и здесь обязательно раскрытие информации, улучшение практик корпоративного управления — это необходимые элементы для того, чтобы инвесторы охотнее вкладывали в российский рынок ценных бумаг.

Что касается М2, мы смотрим, естественно, на денежные агрегаты, и не только на них. В прошлом году больше внимания обращали на агрегат М2Х — это широкая денежная масса, которая учитывает и валютную составляющую. Почему это важно? Потому что у нас как раз происходило вот это активное замещение, о чем вы говорили, валютных заимствований рублевыми, валютные депозиты в банковской системе переходили в рублевые. И это влияло на то, что М2 рос опережающими темпами. Но мы ожидаем, что этот процесс все-таки будет завершаться и темпы роста М2 и М2Х будут уже ближе. Сколько мы прогнозируем? Где-то около 2–3 процентных пунктов будет разница между М2 и М2Х?

А.Б. ЗАБОТКИН:

Да.

Э.С. НАБИУЛЛИНА:

Но в целом денежное предложение, конечно, рассматриваем в контексте того, как оно влияет на спрос в экономике и на инфляцию. Алексей Борисович, добавите?

А.Б. ЗАБОТКИН:

Важной ремаркой является то, что рост денежной массы в прошлом году действительно был на многолетних максимумах. Про М2 уже все сказано, но даже для М2Х показатель годового темпа прироста 14–15% — это высокий показатель, если посмотреть на историю с 2014–2015 годов. Это было связано в том числе с удлинением цепочек расчетов, которые требовали бОльшего объема денег для обслуживания экономической деятельности. Также часть тех средств, которые раньше нашей экономике предоставляла зарубежная банковская система, они теперь переместились и стали частью нашей денежной массы. Часть этого процесса — это замещение иностранных заимствований внутренними заимствованиями, о которых был ваш второй вопрос.

Но этот процесс тоже конечен, и, наверное, для того, чтобы инфляция была устойчива в районе 4%, требуются несколько более низкие темпы денежной массы, чем те, которые демонстрировались в предыдущем году.

ВОПРОС (агентство Bloomberg):

В связи со СВО растет роль полевых учреждений ЦБ. Как ЦБ развивает свою систему полевых учреждений? Растет ли их количество? Нанимается ли больше персонала, закупается ли что-то для них, внедряются ли ИТ-решения?

Э.С. НАБИУЛЛИНА:

Единственное, что могу сказать, что полевые учреждения осуществляют свои функции в соответствии с тем, что установлено в законодательстве.

ВОПРОС (газета «Коммерсант»):

В заявлении Совета директоров указана предполагаемая реакция Центробанка на расширение бюджетного дефицита в этом году. Как изменится прогноз, с вашей точки зрения, в случае, если произойдет обратное, если бюджетный дефицит по итогам будет меньше, а не больше планируемого?

Э.С. НАБИУЛЛИНА:

Это будет дезинфляционный фактор, очевидно.

А.Б. ЗАБОТКИН:

Это будет зависеть от того, за счет чего этот дефицит будет меньше. Во-первых, колебания дефицита, связанные с колебанием нефтегазовых доходов, на динамику совокупного спроса не влияют, потому что они полностью компенсируются бюджетным правилом. Но даже с точки зрения ненефтегазового дефицита на самом деле значимо то, каким образом этот дефицит финансируется, и так далее.

Поэтому такое прямое правило простое дать сложно, но в первом приближении, как Эльвира Сахипзадовна сказала, безусловно, сокращение структурного дефицита — это то, что вносит отрицательный вклад в динамику совокупного спроса по сравнению с альтернативным базовым сценарием и, соответственно, при прочих равных предполагает более мягкую денежно-кредитную политику, чем в случае с более значительным структурным дефицитом.

ВОПРОС (ИА «Уралбизнесконсалтинг», Екатеринбург):

В течение 2022 года и в начале 2023 года были сделаны довольно серьезные финансовые вливания в российскую экономику — как в конкретно социальные выплаты, так и в помощь предприятиям для решения проблем импортозамещения, и это не вызвало рост цен.

При этом потребительская активность остается сдержанной. Не рассматривается ли в таких условиях возвращение к идее «вертолетных денег» для стимулирования потребительской активности?

Э.С. НАБИУЛЛИНА:

Я начну с конца, с «вертолетных денег». Вы помните нашу позицию: мы против «вертолетных денег», мы за адресную поддержку наиболее уязвимых социальных групп в периоды, когда происходит значительное падение доходов. Вы знаете, некоторые страны использовали что-то подобное «вертолетным деньгам», чтобы оживить спрос (это было во время пандемии), и в итоге после завершения локдаунов эти страны столкнулись с большим навесом неудовлетворенного спроса, с большим навесом сбережений. Ограничения со стороны предложения не позволяли производить достаточно товаров, и в итоге инфляция в этих странах выросла до 40-летних максимумов. И людям в итоге эти деньги не помогли. Поэтому мы здесь свою позицию не меняем.

Что касается потребительской активности. Действительно, потребительский спрос был сдержанным во многом из-за неопределенности. Высокая норма сбережений. Сейчас норма сбережений уже снижается. Потребительский спрос активизируется. Важный индикатор этого — в том числе мартовское оживление розничного кредитования. Бюджетная поддержка в прошлом году как раз компенсировала провал в потребительском спросе. У нас был провал в потребительском спросе, и бюджет своими расходами это компенсировал. И по сути дела такая бюджетная поддержка позволила предотвратить избыточное проседание совокупного спроса и также расшивала узкие места на стороне предложения. И, соответственно, мы вошли в этот год с текущим темпом роста цен около 4% (в пересчете на год. — Ред.). Но по мере восстановления потребительской уверенности, расширения потребительского спроса — мы уже начинаем это видеть в данных — если масштаб государственного спроса будет неизменным, то это может приводить к усилению инфляционного давления. Наша задача — проводить денежно-кредитную политику, учитывая это, чтобы динамика совокупного спроса — и бюджетного, и государственного, и инвестиционного, и потребительского — была соразмерна возможностям экономики, возможностям наращивания производства товаров и услуг для того, чтобы обеспечить инфляцию на целевом уровне.

Спасибо за внимание.