Уважаемые коллеги!

Сегодня мы представляем очередной Обзор финансовой стабильности. Я думаю, вы помните, что раньше в обзоре мы говорили об уязвимостях, у нас была такая традиционная форма. В прошлом году мы от нее отошли, в предыдущих двух выпусках мы обсуждали реакцию финансового сектора на санкции. В этом обзоре мы возвращаемся к обсуждению уязвимостей в финансовой системе и мер политики, направленных на их ограничение.

Основной вывод, который я хочу сделать, — это то, что наша финансовая система остается устойчивой и адаптируется к новым условиям. Еще не все проблемы преодолены, но ситуация продолжает улучшаться. Это касается всех секторов финансового рынка. В частности, запас капитала банковского сектора без учета эффекта от временных мер поддержки на 1 марта этого года составлял около 6 трлн рублей. В таких условиях мы продолжаем постепенно выходить из регуляторных послаблений, за исключением, конечно, послаблений по замороженным активам. Большая часть мер, истекающих до 1 июля 2023 года, отменена. Это касается и того, что не продлевается послабление в отношении резервов по кредитам юридических лиц. Также мы постепенно возобновляем публикацию информации. Это необходимо для оценки рисков и в конечном счете для поддержания доверия участников рынка. Если хотите, это необходимо для финансовой стабильности.

Обычно я начинаю свое выступление с глобальных рисков. Сегодня этой темой я хочу закончить свое выступление. И отмечу те уроки, которые мы как регулятор должны вынести из текущей ситуации.

А начать я хотела бы с уязвимостей, связанных с санкциями и в целом с геополитической ситуацией.

Прежде всего надо отметить, что доступ российских банков к иностранной платежной инфраструктуре продолжает ухудшаться. В Обзоре мы публикуем индексы корреспондентских отношений, которые мы начали рассчитывать. Они показывают, что возможности по использованию расчетов в долларах и евро в последнее время снизились. При этом индекс, построенный для валют дружественных стран, существенно вырос. Активное использование альтернативных валют имеет и плюсы, и минусы. К рискам я отнесу наличие различного рода ограничений по капитальному счету как в части конвертируемости, так и в части возможностей по использованию соответствующих валют.

Наиболее востребованной альтернативной валютой сейчас является юань. На внутреннем валютном рынке спот котировки по юаню, как правило, не отличаются от общемировых. При этом не все сегменты рынка в юанях достаточно развиты. Функционирование валютного бизнеса российских банков раньше опиралось на развитый рынок валютных свопов, в котором активную роль играли иностранные банки. Объем рынка в долларах и евро превышал в начале 2022 года 100 млрд долл. США (на пике он достигал 160 млрд долл. США). Рынок валютных свопов с юанем растет, но пока его размер составляет всего около 10 млрд долл. США. Это во многом связано с действующими в Китае валютными ограничениями на офшорное обращение юаня. В результате возможности хеджирования валютных рисков с помощью производных финансовых инструментов остаются ограниченными, и иногда возникают периоды дефицита ликвидности в юанях. В таких случаях повышаются процентные ставки по свопам. Мы ввели, как вы знаете, валютный своп, он позволяет несколько сглаживать ситуацию, но не может полностью решить проблему, если она оказывается масштабной. При развитии своего бизнеса в юанях банкам, конечно же, нужно учитывать данные ограничения и подстраиваться под них.

Одним из следствий сложившейся ситуации сейчас является то, что граждане, стремясь диверсифицировать свои сбережения, увеличивают вложения в иностранные финансовые инструменты. И раньше часть людей традиционно предпочитала хранить определенную долю своих сбережений в валютных депозитах в российских банках. Рост валютных сбережений в предыдущие годы происходил в том числе и за счет иностранных акций, приобретаемых нашими инвесторами через российские биржи. Кроме того, граждане активно использовали платежные карты международных систем для оплаты поездок и импорта товаров и услуг. В текущих условиях граждане наращивают другие валютные инструменты: прежде всего наличную иностранную валюту и платежные карты иностранных банков, средства на счетах в иностранных банках и брокерах. В целом уровень вложений в иностранные инструменты с 1 января 2022 года по 1 апреля 2023 года увеличился на 4,1 п.п., до 19,2%. Но надо отметить, что использование этих инструментов несет определенные риски, прежде всего для самих граждан и прежде всего связанные с геополитикой. Мы видим, в частности, что время от времени происходит закрытие таких счетов и операций по ним, и это может касаться в том числе в дружественных странах. Но есть и чисто финансовые риски. Такие вложения могут быть не застрахованы, и поэтому нужно внимательно следить за устойчивостью финансовых институтов, в которых они лежат. Есть риски и с точки зрения российской банковской системы, такая тенденция означает отток пассивов, причем долгосрочных пассивов. Ведь именно валютные депозиты традиционно выступали наиболее устойчивым источником финансирования. Поэтому важная задача сейчас и для нас, для регулятора, и для банковской системы — продолжать работу по повышению доверия граждан и расширению устойчивой базы долгосрочных пассивов в рублях.

Пока же эта база невысока, что объясняет еще одну традиционную уязвимость банковского сектора — его высокую подверженность процентному риску. Несколько позже я буду говорить про банковский кризис в США — и там это одна из основных его причин. У нас ситуация совсем не такая острая, но тем не менее она требует внимания. Отмечу, что за последние полгода риски несколько снизились. Доля обязательств на срок более 1 года и доля кредитов по плавающей ставке постепенно стали увеличиваться. Это снижает риски. Однако размер процентного гэпа — это тот показатель, с помощью которого измеряется процентный риск, — все еще больше докризисного уровня.

Отсутствие возможностей наращивать процентный риск, лимиты по процентному риску сдерживают, в частности, вложения банков в долгосрочные ОФЗ с постоянным купоном. При этом Минфин России рассматривает именно такие ОФЗ как основной инструмент финансирования бюджетного дефицита. Как следствие, банки отказываются от вложений в ОФЗ и поэтому пока не восстанавливают свой буфер ликвидности. Это еще один аспект, на который хотелось бы обратить внимание. Сейчас по ликвидности продолжают действовать послабления, но нужно, конечно же, сформулировать стратегию по выходу из них и стратегию по управлению процентным риском.

Теперь перейду к кредитным рискам. Если говорить о них, то они тесно связаны с уязвимостями российского нефинансового сектора. В целом риски в нефинансовом секторе достаточно умеренные, что связано с достаточно быстрой адаптацией экономики к санкциям. Однако есть моменты, за которыми надо следить.

Финансовая отчетность большинства крупных компаний за 2022 год показывает благоприятное финансовое положение. Однако в I квартале 2023 года у многих экспортеров ситуация несколько ухудшилась. Это связано с тем, что в условиях нефтяного эмбарго произошло значительное сокращение валютной выручки. При этом компании сталкиваются с ростом издержек. Он связан с переориентацией экспорта на Восток, со сменой европейских поставщиков оборудования на отечественных и азиатских, ростом налоговой нагрузки и так далее. Тем не менее, несмотря на все это, стоит сказать, что пока финансовое положение компаний все еще остается устойчивым.

Наиболее пострадавшим от кризиса отраслям — это авиакомпании, автопроизводители, сектор коммерческой недвижимости, — им пока сложнее адаптироваться к ограничениям. Это связано с высокой зависимостью от иностранных контрагентов, которая у них была. Это негативно отражается на их кредиторах. Мы знаем, что крупнейшие лизинговые компании, оперирующие в сегменте авиализинга, столкнулись с большими убытками, а у банков реструктурирована заметная часть кредитов всем этим отраслям. В частности, в секторе коммерческой недвижимости было реструктурировано около 30% кредитов.

Отдельная уязвимость — это риски, связанные с продажей иностранными компаниями своих российских активов. Во-первых, крупный объем операций по покупке иностранной валюты, особенно в короткий период, скажем, за один день, в условиях сокращения профицита текущего счета может оказывать негативное влияние на валютный рынок, вызывать всплески волатильности. Для минимизации этого риска покупателям бизнеса обычно дается рекомендация о постепенности и равномерности покупок иностранной валюты. Во-вторых, в результате совершения сделок повышается долговая нагрузка корпоративного сектора, ведь многие покупатели берут кредиты в российских банках на то, чтобы покупать иностранные активы. Кредиты на сделки слияния и поглощения обычно более рискованные, и это учитывается в нашем банковском регулировании. До конца текущего года действуют послабления по таким сделкам, тем не менее это не отменяет того, что могут быть среднесрочные риски, за ними нужно следить. С другой стороны, покупателям мы бы хотели рекомендовать снижать свою долговую нагрузку, в том числе путем того, чтобы реализовывать часть своих активов в части пакетов приобретаемых акций в будущем на фондовом рынке.

Наконец, хотелось бы поговорить про две ставшие уже традиционными уязвимости в розничном кредитовании. Это растущая долговая нагрузка граждан и дисбалансы на рынке ипотеки.

С начала этого года мы используем новый инструмент — макропруденциальные лимиты для банков и МФО. Он необходим для ограничения предоставления необеспеченных потребительских кредитов уже закредитованным заемщикам. Банки и МФО в целом успешно адаптировались к новому инструменту. Структура кредитования улучшается. Доля предоставленных кредитов заемщикам с высокой долговой нагрузкой снизилась с 36% в IV квартале 2022 года до 29% в I квартале этого года. Превышение уровня в 25% наблюдалось только по кредитным картам — там лимиты, как мы понимаем, действуют с лагом.

При этом необеспеченное потребительское кредитование начало с конца I квартала расти достаточно устойчивыми темпами, и это происходит, несмотря на действие макропруденциальных лимитов. Например, в марте задолженность увеличилась на 1,4%, в апреле рост был несколько меньше, но тоже довольно высокий — на 1,2%. Поддержку кредитованию оказывает растущий спрос на кредиты. Количество заявок на потребительский кредит в I квартале выросло на 15% по сравнению с предыдущим кварталом. Отмечается некоторое перераспределение доли рынка в пользу банков, у которых до введения лимитов стандарты кредитования были более консервативными.

С учетом того, что и банки, и МФО успешно адаптировались к нашим мерам и кредитование продолжает устойчиво расти, Совет директоров Банка России принял решение о дальнейшем усилении макропруденциальных лимитов с III квартала. Эта мера будет снижать рост закредитованности граждан и сделает структуру кредитования более сбалансированной.

Теперь о дисбалансах на рынке жилья

В прошлом году, чтобы поддержать спрос, банки и застройщики активно использовали так называемую «льготную ипотеку от застройщика». Цены на первичном рынке в Российской Федерации в I квартале оказались на 40% выше, чем на вторичном рынке. Для ограничения рисков мы ужесточили регулирование, стали требовать больше резервов по таким кредитам.

Банки начали сокращать эти сомнительные практики в принципе еще до вступления в силу новых требований. Но в целом стандарты кредитования по-прежнему остаются мягкими. Больше половины ипотеки выдается с первоначальным взносом меньше 20%. Около 40% ипотеки выдается заемщикам с высокой долговой нагрузкой (ПДН более 80%). При этом, чтобы снизить ежемесячный платеж для заемщика, банки максимально увеличивают срок кредита. Так, в IV квартале 2022 года 40% кредитов было выдано на срок 30 лет. Чтобы снизить риски, с 1 мая мы повысили макропруденциальные надбавки, прежде всего по ипотеке с низким первоначальным взносом.

И хотя старые схемы в ипотеке постепенно уходят, появляются новые практики. Например, с прошлого года появилась новая тенденция — банки предлагают клиентам опцию по снижению ставки, в том числе на вторичном рынке. Заемщику предлагается сделать единоразовый платеж по ипотеке для снижения ставки. Для банков в этой схеме есть два основных мотива. Первый — это уменьшить объем потенциального рефинансирования кредитов в случае будущего снижения ставок. У заемщика, если он уже заплатил за пониженную ставку, не будет выгоды переходить в другой банк. Второй мотив для банков — это возможность единовременно отнести сумму получаемой комиссии на процентные доходы и впоследствии включить в капитал. Есть и риски для банков в такой схеме. Например, комиссия за пониженную ставку определяется исходя из того, что ипотека будет выплачена досрочно в течение 7–8 лет, как это происходило все последние годы. Но если этого не произойдет, то банк может столкнуться с процентным риском. Кроме того, такая практика способствует сохранению высокой доли кредитов с низким первоначальным взносом: вместо того чтобы снизить размер кредита, заемщик оплачивает комиссию за снижение ставки. Мы сейчас проводим оценку масштабов такой ипотеки и будем думать, целесообразно ли вводить какие-то меры для того, чтобы снизить риски по ней, или риски все-таки еще достаточно низкие.

В заключение, как и обещала, несколько слов о глобальных рисках и о тех уроках, которые мы можем извлечь из сложившейся на иностранных рынках ситуации.

Безусловно, проблема, которая в последнее время привлекает наибольшее внимание, — это американский кризис региональных банков (а точнее говоря — банков среднего размера). Он связан, с одной стороны, как я уже сказала, с процентными рисками, эти риски накопились из-за того, что в период низких процентных ставок банки купили бумаги и выдали кредиты по достаточно низким ставкам на длинный срок, а когда ставки резко выросли, эти бумаги или эти кредиты стали для них в принципе убыточными. С другой стороны, в последние годы банки привлекают достаточно много депозитов до востребования, среди них много незастрахованных депозитов, а в цифровую эпоху такие депозиты из банков могут очень быстро убегать. И в сложившейся ситуации есть риск того, что этот кризис, который сложился, он может перекинуться и на другие сферы. Это могут быть сектор коммерческой недвижимости и небанковские финансовые институты. В текущей ситуации центральные банки будут вынуждены выбирать между соображениями финансовой стабильности и необходимостью бороться с возросшей инфляцией.

Как минимум частично возникшие проблемы связаны с недостатками регулирования и недостаточным вниманием в прошлом к формирующимся уязвимостям. Поэтому если из этой ситуации и можно вынести урок, то он в том, что надо стараться вовремя отслеживать появляющиеся уязвимости и принимать меры по ограничению их роста или созданию буферов на случай реализации рисков. Это важно и для финансовой стабильности, и для сохранения гибкости ДКП, которая в результате будет способна сохранить свой фокус на ценовой стабильности. Ситуация сейчас такова, что новые риски вполне могут появиться. Поэтому Банк России проводит политику по выходу из регуляторных послаблений при первой же возможности, активно использует макропруденциальные меры и совершенствует регулирование, чтобы оно было адекватно текущим и будущим рискам.

На этом я закончу свое вступительное слово и готова ответить на ваши вопросы.