Добрый день, Вячеслав Викторович (Володин. — Ред.), уважаемые депутаты!

Готовясь к этому заседанию, я и мои заместители провели встречи со всеми фракциями по разным вопросам, но круг тем был очень похожим — это повышение ключевой ставки и доступность кредитов, влияние денежно-кредитной политики на развитие экономики и благосостояние людей. Много вопросов было о курсе рубля. Это, конечно, говорит о том, что эти темы беспокоят и наших граждан, избирателей.

Перед тем как перейти к основному вопросу, хотела бы поблагодарить Государственную Думу за поддержку развития финансового рынка и защиту прав потребителей финансовых услуг. Назову только некоторые законы, которые были приняты в минувшую весеннюю сессию. Это закон, который усиливает ответственность банков за защиту средств граждан от мошенников. Закон о бесплатных переводах между своими счетами в разных банках. Законы о программе долгосрочных сбережений, о постоянном механизме кредитных каникул, о партнерском финансировании, о цифровом рубле. Не буду все перечислять, скажу только, что принятые законы очень важны для того, чтобы граждане могли использовать все возможности финансового рынка.

Возвращаясь к денежно-кредитной политике: мы понимаем, что многие озабочены повышением ключевой ставки. Но поверьте, все расчеты и весь наш опыт показывают, что если бы мы этого не сделали, если бы вовремя не отреагировали, то потери от этого и для граждан, и для бизнеса, и для государства были бы гораздо больше. Мы повысили ключевую ставку соразмерно тому инфляционному давлению, которое возникло в середине года. Давайте посмотрим, из чего оно сложилось.

Все уже не раз отмечали, что экономика восстановилась после кризиса гораздо быстрее всех прогнозов и продолжает расти. Это касается и производства, и потребления, и инвестиций в основной капитал. Впервые за много лет быстро растет обрабатывающая промышленность. Вы видите, что в добыче восстановление ограничено, потому что экспорт сырья из-за санкций снизился, но в целом ситуация в экономике позитивна.

Чтобы поддержать ее восстановление, мы в прошлом году достаточно быстро снизили ключевую ставку с 20 до 7,5% и держали ее неизменной до июля этого года. 

Все это время кредит был очень доступным, кредитование и населения, и бизнеса росло темпами около 20% и даже более, если считать год к году. Такое в последний раз было более 10 лет назад, в начале 2010-х годов.

Посмотрим, как развивалось корпоративное кредитование. Темп под 20% в 2023 году — это четвертый год подряд ускорения кредита предприятиям. Это прирост корпоративного кредитного портфеля на 11 трлн рублей за последние 12 месяцев. Предприятия активно занимали для финансирования инвестиций, для строительства жилья, исполнения госзаказа, для сделок по покупке бизнеса у уходящих иностранных компаний. Также шло замещение валютных долгов рублевыми кредитами.

О чем говорят эти цифры? О том, что разговоры о недоступности кредита, мягко говоря, преувеличены.

Оценивая доступность финансирования экономики в целом, надо иметь в виду, что c конца прошлого года прибыль компаний тоже возобновила рост.

За первые восемь месяцев текущего года финансовый результат уже выше, чем за весь 2019 год, перед пандемией, а за год может превысить его в два раза при текущих трендах, если компании продолжат зарабатывать по 2,5–3 трлн рублей в месяц. В этом случае он будет близок к показателю 2021 года, когда финансовый результат компаний был рекордным за всю историю.

Это говорит о том, что сейчас прибыли компаний могут и должны быть значимым источником инвестиций и роста. Это видно и по тому, что оптимизм бизнеса, по разным замерам, остается высоким, несмотря на то, что стоимость заемных денег повысилась. Собственные средства всегда являются основным источником роста бизнеса, кредит — это лишь дополнительное «плечо», которое позволяет сделать еще более значительный рывок.

Кредитование населения также растет, особенно в ипотеке. Здесь очень высокие темпы роста: +32% в годовом выражении. То есть за 12 месяцев ипотечный портфель вырос на треть. Нас не может не беспокоить, что этот рост сопровождается увеличением цен на жилье и снижением качества кредитов за счет выдачи ипотеки заемщикам с уже высокой долговой нагрузкой. В будущем это может обернуться большими рисками и для банков, и — главное — для самих заемщиков.

Проблема в том, что застройщики не могут быстро увеличить объем строящегося жилья, и взрывной рост ипотеки в значительной степени уходит в рост цен. В среднем по стране цены на новостройки за три года выросли на 90%, то есть практически удвоились. Это в два раза больше, чем рост средней зарплаты за те же три года. И если, например, в 2020 году разрыв между ценами на новостройки и на вторичное жилье был около 10%, то после запуска льготной ипотеки он кратно вырос. Сейчас он уже 42%, и это нельзя объяснить естественной разницей между качеством старого и нового жилья. Так, если вы покупаете у застройщика квартиру, скажем, за 10 млн, то продать ее сможете в среднем уже только за 7 млн. Это «кричащий» дисбаланс, в некоторых регионах этот дисбаланс еще выше.

И совершенно, на мой взгляд, очевидно, что экономия граждан за счет льготной ставки по ипотеке не должна быть нивелирована ростом стоимости жилья. Широкие льготные программы, конечно, очень полезны как временная антикризисная мера, если спрос резко снижается. Но в перспективе целесообразно перейти к адресным программам льготной ипотеки или как минимум дифференцировать их по регионам, где низкие темпы жилищного строительства и низкая обеспеченность жильем.

Помимо кредита, спрос в экономике создавали и выросшие расходы бюджета — и через госзаказ, и через инвестиции, и через выплаты. Подчеркну: это был очень важный фактор, который ускорил восстановление экономики. Но когда экономика перешагнула через докризисный уровень, стало быстро нарастать инфляционное давление, потому что спрос разгонялся дальше, он поддерживался и ростом доходов, и кредитной активностью, и бюджетными расходами, а возможностей для быстрого расширения производства, напротив, становилось все меньше.

И здесь мы подходим к тому вопросу, который мы много обсуждали и на встречах с фракциями, и на рабочих группах в Государственной Думе. Как так может быть, что расширять производство становится сложно даже при доступном кредите? Здесь важно понять, что деньги далеко не всегда играют решающую роль. Они дают возможность оплаты необходимых для производства ресурсов, но сами по себе они не являются физическим ресурсом, из которого или при помощи которого можно изготовить какую-то вещь или выполнить какую-то работу.

Мы видим, что растут ограничения в доступности именно физических ресурсов — прежде всего это недостаток рабочей силы. Именно о нем как о своей главной и все более острой проблеме заявляют предприятия, которые мы опрашиваем ежемесячно, а у нас очень большая выборка по всей стране.

И мы видели, что деньги у бизнеса есть, со спросом проблем нет, но, чтобы быстро нарастить производство, нужны еще оборудование и люди. Вы можете переманить сотрудников с соседнего предприятия, но тогда у вашего соседа производство будет снижаться. В масштабах экономики конкуренция за одни и те же рабочие руки приводит к тому, что зарплаты растут быстрее производительности труда. И растущие издержки при этом предприятиям легче перекладывать на потребителя, так как его доходы тоже растут. И еще легче, если ставки умеренные, а инфляционные ожидания высокие и люди торопятся потратить деньги, чтобы не обесценились их сбережения.

Это ровно та ситуация, которая разворачивалась летом, но к ней еще добавилось ослабление рубля, которое всех встревожило.

Курс рубля определяется прежде всего торговыми потоками — сколько валюты пришло за экспорт, сколько ушло за импорт. Когда поступления за экспорт растут, а импорт сокращается, то рубль укрепляется. Так было в прошлом году, когда курс доллара снижался даже ниже 60 рублей. Но за год — вы видите это на слайде — экспорт сократился почти на четверть, а импорт, напротив, возрос. Курс рубля закономерно снижался по мере этих изменений.

Распространено мнение, что причиной разгона инфляции в середине года стало усилившееся ослабление рубля. Но надо сказать, что причинно-следственная связь здесь взаимная, и даже скорее обратная. Чем выше инфляция, чем большую инфляцию ждут на будущее, тем слабее курс.

То ослабление курса, которое началось в середине года, было прямым следствием того, что повышенный внутренний спрос в силу ограничений внутреннего производства приводил к росту спроса на импорт. Но подчеркну, что спрос на импорт рос именно в рублях, а вот валюты, экспортной выручки больше не стало. Что происходит, когда рублевый спрос на импорт растет, а поток валюты от экспорта остается примерно на том же уровне? Курс рубля идет вниз. То есть ослабление рубля, которое началось в июле — августе, уже не было следствием, как в первой половине этого года, сокращения экспорта. Оно отражало в первую очередь устойчивое внутреннее инфляционное давление и усиление ожиданий девальвации.

И ошибочно думать, что в этой ситуации можно было не повышать ключевую ставку и тогда кредиты остались бы такими же доступными, как и раньше. Банки не будут кредитовать себе в убыток по ставкам ниже инфляции, потому что за их спиной стоят вкладчики.

Кроме того, ключевая ставка влияет только на короткий кредит, а условия по ипотеке, по инвестиционным кредитам больше зависят от ожиданий по инфляции. Если идет рост цен, а мы под лозунгом доступных кредитов сидим сложа руки, то банки будущую высокую инфляцию будут все больше и больше закладывать в стоимость длинных кредитов. И банки это будут делать не чтобы увеличить свою прибыль, а просто потому, что их вкладчики будут тоже хотеть получать более высокие проценты, опасаясь будущей инфляции.

Мы должны были действовать решительно, чтобы не дать раскрутиться инфляционной спирали, чтобы не подорвать рост реальных доходов населения. Потому что рост инфляции напрямую влияет на реальные доходы населения. Повышая в октябре ставку до 15%, мы также учитывали новые параметры бюджетной политики. Они предполагают более стимулирующую бюджетную политику. Это требует противовеса в виде более жесткой денежно-кредитной политики. То есть это ужесточение денежно-кредитной политики не вычитает из будущего роста, который возможен для экономики. Оно лишь не дает бюджетному стимулу, что называется, «уйти в свисток» — в инфляцию.

Здесь я еще должна остановиться на том, как мы оцениваем инфляционное давление. Тоже было много вопросов на наших встречах. Нас иногда упрекают в том, что мы избыточно подняли ставку, что она более чем в два раза выше инфляции.

Начну с того, что годовая инфляция последовательно растет начиная с июня и сейчас уже больше 7%. В сравнении с нашей целью 4% это превышение нельзя назвать безобидным. Во-вторых, мы часто приводим такую аналогию, что годовая инфляция, в годовом выражении — это как зеркало заднего вида. То есть мы видим спуски, подъемы, которые проехали, но зеркало мало говорит о том, что впереди. Так и в годовом показателе сейчас сидит очень низкая инфляция конца прошлого и начала этого года.

Принимая решения по ставке, мы смотрим на текущую инфляцию, на то, как месяц за месяцем растут цены. На графике — может быть, он немного сложный, я поясню — эти месячные приросты показаны розовой областью. Именно она показывает ту инфляцию, которую в конкретный момент времени ощущают население и бизнес. То, на что они ориентируются, когда принимают свои решения. И видно, что она с лета находится сильно выше показателя годовой инфляции (красная линия).

На октябрьском заседании, когда мы принимали последнее решение по ставке, у нас были данные за III квартал. Они показывали, что в пересчете на год текущие темпы роста цен уже превышали 12%. Годовые показатели были ниже 7%, но текущие на данный момент уже превышали 12%. В октябре они немного замедлились, но все еще крайне высокие и будут тянуть показатель годовой инфляции вверх.

Конечно, хочется, чтобы эффект от повышения ключевой ставки был мгновенным, но этого не бывает. Цепочка длинная, от трех до шести кварталов, потому что банки пересматривают ставки по кредитам и депозитам, это происходит постепенно, граждане и компании тоже далеко не сразу реагируют на новые ставки.

Но первые эффекты мы уже видим:

1. кредитная активность становится более сбалансированной. Прежде всего — по потребительским, необеспеченным кредитам. Корпоративное кредитование продолжает расти высокими темпами. Потребительское кредитование, мы видим, уже начало снижаться, но там были очень высокие темпы;
2. импорт начал снижаться, давление на курс также снижается — более высокая ставка означает при прочих равных более крепкий курс;
3. произошел очень важный перелом в поведении граждан: они стали возвращать наличные в банки, за сентябрь — октябрь на депозиты вернулось 200 млрд рублей. Вы помните, весной и осенью прошлого года были большие оттоки из банковских вкладов, люди предпочитали держать сбережения при себе, но сейчас все понимают, что депозиты под 13, 14%, даже 15% — это выгодно. И это тот результат, который мы ожидали, повышая ключевую ставку. Рост депозитов продолжится в ближайшие месяцы. Это работает на сохранность и прирост покупательной способности сбережений.

Почему еще это важно? Банки же кредитуют не на свои деньги, а на деньги вкладчиков, и устойчивый рост депозитов — это как раз важное условие для доступности инвестиционного кредитования.

Понятно, что ставки больше всего беспокоят малый и средний бизнес. Мы отдельно внимательно следим за этой ситуацией. Важно, что для МСП действуют льготные программы, одну из них мы реализуем вместе с Правительством, это так называемая комбопрограмма. Сейчас по ней малый бизнес может получить кредиты под 9%, средний — под 7,5%. Нами было принято решение совместно с Правительством — она будет продлена до 2030 года, со следующего года именно на ней мы полностью сконцентрируем наши ресурсы, которые Банк России выделяет на поддержку МСП.

Чтобы поддержать кредитование наиболее важных для экономики проектов, в июне этого года мы ввели стимулирующее банковское регулирование по так называемой таксономии. Теперь банки могут существенно, в некоторых случаях в два-три раза, снизить нагрузку на капитал по кредитам на проекты, которые важны для импортозамещения, технологического развития, и критерии таких проектов определены Правительством. В реестр таких проектов, который ведет ВЭБ, входят проекты по производству аккумуляторов для электромобилей, вагонов метро, кораблестроению и другие. На начало октября их объем составлял 210 млрд рублей. Но это только начало, я уже сказала, что только в июне было принято изменение в регулировании. Нужно время, чтобы освоить новое регулирование. Мы рассчитываем, что таких проектов станет больше. Но, конечно, одних стимулов для банков мало. Прежде всего нужны сами проекты, причем качественные, экономически эффективные, которые банки смогут кредитовать без избыточных рисков для своих кредиторов и вкладчиков.

Почти в заключение — о нашем прогнозе.

Наш базовый сценарий показывает, что в следующем году мы вернем инфляцию к цели на уровне 4% и, соответственно, сможем начать снижать ставку. Но некоторое время, которое нужно, чтобы затормозился маховик инфляции, чтобы экономика переварила рекордный объем уже созданного за последние 12 месяцев кредита, — ключевая ставка некоторое время будет высокой. Но хочу вас заверить, что это залог нормального, стабильного развития в будущем.

Назову одну цифру, которая показывает, насколько болезненна инфляция для граждан. Остатков на рублевых счетах, вкладах граждан и наличных в обращении на сегодня чуть меньше 60 трлн рублей. Это значит, что цена каждого упущенного процента инфляции за год, то есть если мы допускаем на 1% инфляции больше, — это 600 млрд рублей из кармана людей. Повышение ключевой ставки и связанный с ним рост депозитных ставок позволяют компенсировать гражданам эти потери, сгладить последствия инфляции для благосостояния.

Отдельно подчеркну: то, что ключевая ставка какое-то время будет высокой в период высокой же инфляции, не означает, что кредитование остановится. Оно будет расти — и корпоративное, и ипотека, и потребительский кредит, — пусть и более умеренными, но сбалансированными темпами, которые не будут приводить к инфляции.

Мы подготовили также альтернативные сценарии прогноза, где просчитывали риски усиления санкций, сокращения спроса на наши основные экспортные товары и мирового финансового кризиса, для того чтобы быть готовыми к любому развитию ситуации. В этих двух сценариях мы вернем инфляцию к цели на год позже — в 2025 году, и для этого может потребоваться более жесткая денежно-кредитная политика.

И буквально в завершение скажу о наших некоторых задачах на ближайшее время.

1. Кроме снижения инфляции, очень важно развитие рынка капитала. Кредит — это не единственный способ привлечения денег на развитие бизнеса. И не всегда возможный, потому что закредитованная компания — это так же плохо для экономики, для компании, как и для человека. Мы с вами много говорили о закредитованности граждан. И закредитованность граждан проходила красной нитью на всех наших обсуждениях.
   
   Надо, конечно, компаниям более активно привлекать деньги в капитал, выходить на IPO, на рынок облигаций. Это гораздо сложнее, чем просто взять кредит. Нужно раскрывать информацию о компании, понимая и все санкционные риски, и чувствительность информации — чувствительная информация, кстати, закрыта, — выстраивать корпоративное управление. Но это открывает гораздо больше возможностей и для бизнеса, и для экономики в целом. Нужно прежде всего создавать инструменты для долгосрочных инвестиций граждан, для их сбережений. Поэтому я еще раз возвращаюсь к важности того закона, который был принят весной этого года. Кстати, в декабре на парламентских слушаниях мы будем обсуждать и развитие финансового рынка, и рынка капитала, и меры, которые нужно принять для того, чтобы задействовать этот еще не задействованный источник развития.
2. Второе — это повышение доверия на финансовом рынке. Это доступность информации для инвесторов, это наши собственные национальные рейтинги, рыночные индикаторы и защита прав инвесторов, акционеров. И все это связано и с рынком капитала, и включает в том числе и борьбу с мошенниками на рынке, потому что мошенники подрывают доверие к финансовому рынку. Например, поэтому мы считаем очень важным законопроект, и все его поддерживают, о самозапрете на кредиты, который сейчас рассматривает Государственная Дума.
3. Развитие системы международных платежей и расчетов. Суперважная тема для того, чтобы бизнес выходил на новые экспортные рынки, чтобы импорт был — тот, который необходим для модернизации, — тоже доступнее. Это целый клубок проблем, и нам нужно быть очень гибкими, изобретательными, чтобы его распутать.
4. Цифровой рубль — это та тема, которую мы активно обсуждали во фракциях. Это один из наших ключевых проектов, это третья форма денег в дополнение к наличным и безналичным. Все три формы будут равны между собой. Но хочу подчеркнуть, что выбор, чем платить — наличными, безналичными (картой или цифровыми рублями), — всегда должен быть за человеком. Для граждан, мы предполагаем, все переводы в цифровых рублях будут абсолютно бесплатны.

Это только некоторые темы, которыми мы занимаемся и которые, помимо денежно-кредитной политики, влияют на развитие экономики, благосостояние граждан. И мы, конечно, будем обсуждать все законодательные инициативы, связанные с продвижением этих идей, вместе с вами. Хочу еще раз поблагодарить всех депутатов за конструктивный, открытый диалог. Мы тоже со своей стороны очень в нем заинтересованы.

Основные направления единой государственной денежно-кредитной политики на 2024 год и период 2025 и 2026 годов (презентация)