Сегодня во всем мире наблюдается высокий спрос на органы для пересадки, который удовлетворяется лишь от 5 до 10%. Это подстегивает ученых развивать современные технологии, направленные на создание искусственных органов. Однако говорить о полной замене одних другими пока не приходится. 

Есть мнение, что дефицит восполняют и теневые транснациональные преступные группировки. В последнее время в ряде СМИ вышли публикации о том, что пропавшие без вести украинские военные становятся жертвами черных трансплантологов, что «бизнес на человеческих органах» процветает в зоне боевых действий.

Рассказывают, что цена на почку на черном рынке составляет от 50 тыс. до 150 тыс. долларов. Печень, точнее ее часть, стоит в два раза меньше. Часть роговицы стоит в 10 раз дешевле почки.

Эксперты объясняют, что зачастую процветание черного рынка и слабое развитие легальных трансплантационных программ связаны с законодательными ограничениями. В частности, с отсутствием нормы о молчаливом согласии на донорство органов. 

В России в этом смысле довольно прогрессивное законодательство. Такая презумпция согласия на трансплантацию закреплена законом. То есть любой совершеннолетний гражданин готов после смерти быть донором, если ранее не было заявлено об обратном. Такой запрет может быть высказан человеком как в устной, так и в документальной, нотариально заверенной форме. Эти данные вносятся в медицинскую карту больного. 

Однако мало кто из россиян знает, как устроена процедура от момента констатации смерти одного человека до пересадки его органа другому человеку, о том, что в каждом случае донорства органов медицинская организация письменно уведомляет прокурора, о том, что за принуждение человека к донорству органов, за куплю-продажу донорских органов установлена уголовная ответственность. Некоторые люди по-прежнему боятся, что их родственника врачи раньше времени “запишут” в доноры и не станут лечить и спасать.

“Две трети тяжелых больных, которых Ростовская областная клиническая больница (РОКБ) забирала из других лечебных учреждений в коме, там считались уже погибшими, — рассказывает главный врач РОКБ и главный трансплантолог Ростовской области Вячеслав Коробка. — Не перспективными ни для какого вида лечения. А от нас они ушли своими ногами”. 

Тяжелыми больными надо заниматься профессионально и очень грамотно, заявляет эксперт. Такие пациенты, по его словам, поступают в больницу, их там лечат, и трансплантологи даже близко не подходят к ним. Более того, даже не знают о существовании таких пациентов. Трансплантолога извещают лишь после того, как смерть мозга зафиксирована, только после смерти человека происходит оценка органов с точки зрения возможности их пересадки.

К слабой информированности и присущему человеку природному страху смерти прибавляются общее недоверие россиян к отечественному здравоохранению, а также скандалы почти двадцатилетней давности.

Знаковым уголовным процессом на эту тему называют расследование в отношении врачей-хирургов Московского координационного центра органного донорства. Уголовное дело было заведено в 2004 году Хорошевской межрайонной прокуратурой Москвы по статье: за приготовление к убийству, совершенному группой лиц по предварительному сговору в целях использования органов потерпевшего.

Суть дела вкратце такова. В 20-ю больницу столицы поступил гражданин с тяжелой травмой головного мозга. Якобы еще живого мужчину повезли на операцию, чтобы изъять его почки. Но реализовать задуманное им не дали: в отделение ворвались сотрудники МВД. Процесс в отношении трансплантологов затянулся на два года. Мосгорсуд дважды выносил оправдательные приговоры врачам. Верховный суд дважды отменял решения Мосгорсуда и по ходатайству прокуратуры направлял дела на новое рассмотрение. Но все же доказать вину врачей в инкриминируемом им преступлении так и не удалось.

Также ничем закончился ряд аналогичных процессов в Хабаровском крае и Санкт-Петербурге. Прокуратуре пришлось извиниться перед всеми фигурантами и прекратить дела.

По словам врачей, эти процессы на долгое время отбили у них желание заниматься трансплантологией. Прошли годы, прежде чем ситуация стала меняться и прежде чем общество приняло тот факт, что трансплантация — подчас единственная возможность спасти человеку жизнь. Тем более что и Православная церковь не видит в этом ничего плохого. Сегодня операции по пересадке органов проводятся в 37 регионах страны. Количество пересадок сердца с 2007 по 2022 год увеличилось в 16 раз (в 2022 году 308 пациентов получили донорское сердце). Также российские трансплантологи проводят пересадку роговицы, печени, почек, поджелудочной железы. Из общего числа всех трансплантаций в России 10-13% приходится на педиатрические, то есть детям (для сравнения: в США этот показатель вдвое меньше — 5,2%).

«Почему происходит увеличение трансплантаций? Медики привыкли к ситуации, они перестали опасаться неправильного восприятия. Плюс, конечно, есть поддержка администрации», — убежден директор НМИЦ трансплантологии и искусственных органов им. ак. В.И. Шумакова, главный внештатный специалист трансплантолог Минздрава России Сергей Готье.

По его словам, крайне важно сохранить набранный темп. Некоторые учреждения, которые прекращали работу по донорству в связи с эпидемиологической обстановкой по COVID-19, пока так и не смогли восстановить объемы. РОКБ, которая в этом году отметила 10-летие трансплантационной службы, работу в сфере трансплантологии во время пандемии не прекращала. Но существенно нарастить самое востребованное направление — пересадку почки — врачам не дает та же проблема, что и коллегам в других регионах: слишком короткий лист ожидания. Иными словами, слишком короткая очередь из потенциальных пациентов-реципиентов.

Как я уже упоминал, из-за того, что не хватает донорских органов, ученые создают искусственные “заменители”. К примеру, диализный аппарат называют искусственной почкой. Гемодиализ — метод заместительной почечной терапии, который проводят с его помощью. Во время процедуры кровь пациента поступает по системе магистралей в этот аппарат, где очищается, а затем возвращается обратно в организм. Для получения процедуры гемодиализа пациенты приезжают в специальные гемодиализные центры (большинство из которых в некоторых регионах — частные), как правило, 3 раза в неделю.

По данным Всемирной организации здравоохранения, на 1 тыс. пациентов на гемодиализе примерно 300–400 — реальные кандидаты на пересадку почки. При этом гемодиализ ежегодно обходится бюджету почти в один миллион рублей, столько же стоит пересадка почки. Экономические выгоды очевидны, особенно если учесть, что абсолютное большинство людей после трансплантации почки возвращаются к полноценной жизни с работой и детьми, а состояние здоровья пациента на диализе только ухудшается.

“Наше убеждение, что детям на диализе делать нечего”, — убеждена врач-терапевт НМИЦ трансплантологии и искусственных органов им. ак. В.И. Шумакова Ольга Цирульникова. По ее словам, в Москве почки от доноров моложе 40 лет распределяются в первую очередь детям. 

Нефрологи должны информировать пациентов о возможности пройти обследование и войти в лист ожидания на пересадку, но мы такой активности со стороны врачей частно­–государственных центров не видим, поэтому пытаемся достучаться до самих больных, комментирует Вячеслав Коробка. Но в листе ожидания Центра хирургии и координации донорства РОКБ примерно две трети пациентов — те, кто пришли сами.

В Ростовской области в текущем году запланировано 40 трансплантаций почки. Этого объема медики достигнут уже к октябрю. Губернатор региона пообещал выделить дополнительное финансирование из резервного фонда, чтобы врачи смогли до конца года помочь еще десяти пациентам, но сегодня все упирается в короткий лист ожидания, в котором всего 90 человек (а должно быть минимум 250), утверждает Вячеслав Коробка. При этом о потребности региона в таких операциях можно судить по такой цифре: диализ получают 1,2 тыс. пациентов.

«Неохотно наши «диализные» коллеги отдают нам больных, которые нуждаются в трансплантации, — продолжает эксперт. — Причина — деньги. Мы им говорим: «Ну заберем мы у вас этого пациента, вместо него придет другой. Деньги никуда не денутся». Но пока нас не слышат. Мы не теряем надежды переломить ситуацию, ведь у нас все есть для того, чтобы оказать медицинскую помощь большему количеству пациентов: и силы, и средства, и даже донорские органы».

Из-за низкой наполненности списка потенциальных реципиентов органы от ростовских доноров приходится передавать в другие территории. Когда в Ростове-на-Дону работал аэропорт, почки направляли в Москву. Сейчас их отвозят автотранспортом в Волжский (500 км от Ростова). И такая парадоксальная ситуация: есть органы, врачи, способные их пересадить, деньги на проведение операций, но нет пациентов — наблюдается не только в отдельно взятой Ростовской области.

«Необходимо наладить правильное взаимодействие между нефрологами, врачами диализных центров и трансплантологическими центрами, чтобы организовать поток пациентов, своевременное направление на операцию, — убежден Сергей Готье. — Этим мы сейчас занимаемся по поручению министра здравоохранения».

Вадим Винокуров